Книга Гарпун дьявола, страница 63 – Тони Бранто

Внизу мы увязали солому в снопы. Я взвалил две охапки на оба плеча, Адам ограничился одной. Мы направились к дому мисс Вудс – она всю плешь деду проела, вопрошая, когда ей посчастливится использовать старую дедову крышу для мульчирования своего огорода.

Голый торс продолжали щекотать струившиеся капли пота, хоть солнце было неяркое. Проходя мимо дома Макэвоев, я заметил, как дёрнулась занавеска в окне гостиной. Через пару мгновений распахнулась парадная дверь и к нам выбежал запыхавшийся Билли. Мы притормозили.

– Глядите! Я сам сделал! Честное слово! – Билли задрал ногу на калитку, демонстрируя ботинок с тем самым узлом, название которого не давало покоя Адаму. – А зачем вам столько сена?

– Это не сено, – серьёзно ответил Адам, стоявший позади. – Это солома.

Я сделал вымученную гримасу:

– А есть разница?

– Между сеном и соломой? Колоссальная. – Адам поправил очки на переносице.

– Ну как же, – усмехнулся я. – И то и другое – лишь сухая трава. – На последнем слове я отфутболил камень, попавший под ногу.

– Нет, – вставил Адам. – Трава – это сено. Трава, скошенная зелёной.

Я раздражённо закатил глаза. В последние дни Адам был невыносим.

Билли хихикнул.

– А то, что у тебя в руках, – сухие обмолотые стебли злаковых растений.

– От этого трава не перестаёт быть травой.

– Из сена кровли не выйдет.

– Да пошёл ты… – начал я, как вдруг Билли, посмеивавшийся над нашей перепалкой, замлел и громко чихнул.

Мы замолчали. Билли чихнул ещё раз. Затем ещё и ещё раз. Целый залп. Бедный парень, резко развернувшись, бросился в дом, закрывая лицо руками.

Позже, когда мы перетащили злосчастную сено-солому на задний двор Летисии, решили передохнуть и выпить воды. По возвращении в магазин выяснилось, что нас ожидала наша старая знакомая.

Мисс Гилберт, качая головой, доложила:

– Вот ведь не заладилось-то.

– Опять забыли деньги? – полюбопытствовал я, отдирая прилипшую к груди солому.

Она сдвинула брови, полезла в сумку и хорошенько повозилась костлявой рукой в таинственном содержимом. Погремев чем-то, она достала несколько банкнот.

– Вот, держи, передашь деду. Он так расстроился после моего визита. Хотя что, я неправду сказала разве?

– Иногда лучше ничего не говорить, – мой голос звучал неприветливо. – Особенно в день похорон.

– Да я ведь как лучше хотела! – накинулась на меня мисс Гилберт, отчаянно тряся дряблой кожей на сморщенных локтях. – Я всегда хотела добра твоему деду и его компаньону, а тот так резко ушёл от нас. Так пускай же хоть в последнем пути его одежда, обувь и одеколон будут прекрасны!

Я не вытерпел и раздражённо закатил глаза.

– Мисс Гилберт, перестаньте, умоляю! Про одеколон на покойнике не сболтните при мисс Вудс. Спасибо, что занесли за толокно.

Если Летисия выводила из себя больше голосом, то мисс Гилберт сотрясала ваш покой своей речью, от которой в уме рисовалось чёрт знает что.

Когда я выпроводил эту малообаятельную женщину, взглядом зацепился за моего друга – тот стоял у прилавка и хмуро глядел в одну точку.

Я потёр шею, вздыхая:

– Вот же старая образина! «Да я ведь как лучше хотела!» – передразнил я мисс Гилберт. – Всё верно. Дорога в ад вымощена благими намерениями. Ей там место уже заказано, – ухмыльнулся я. – Думаешь, у неё есть родственники?

Адам не отвечал.

– Даже если и есть, за такой характер они ей волосы отстригут, как только она копыта отбросит! – сказал я. – Чтоб ни один болван её оттуда не вытянул!