Онлайн книга «Волчье кладбище»
|
– Вам предстоит выкорчевать весь чертополох. За нарушение порядка. – О! – удивлённо прокомментировал Адам. – Чертополох нарушил порядок? Дарт ещё более выпрямился. – Мистер Гарфилд, вы наказаны за организацию непристойного поведения ряда учеников, мистер Карлсен – за неявку на утреннее собрание. – Организация непристойного поведения? – Я чуть не прыснул со смеху. – Что за нелепость? – В каком смысле весь, сэр? – спросил Адам, поправляя очки. – Весь, что на западной стороне сада. Это понятно? – Дарт по привычке скрестил кисти рук внизу живота. – Яснее некуда, сэр. Мистер Кочински посчитал такое решение верным? – Полагаю, других он не принимает, – ответил Дарт. – Впрочем, по мне, такое наказание – благодать Божия. Я предлагал нечто иное. Подмывало съязвить про его былые времена здесь, напомнить, как часто его нежных мест касались розги. Вместо обороны я пошёл в наступление: – Осторожнее, сэр! Помните, что «почёсывая в штанах у школьника, педант удовлетворяет свой собственный зуд»[27]. Ноздри Дарта раздулись от возмущения. Не дав мне и дальше на рожон лезть, Адам поспешил увести Дарта в свои дебри: – Я не про степень наказания, сэр. Хотел уточнить, верное ли политически решение принимает мистер Кочински, посягнув на удаление чертополоха? Ведь это растение служит символом Шотландии и изображено на его гербе. В честь его даже учреждён рыцарский орден с девизом: «Никто не тронет меня безнаказанно». Дарт сдвинул брови, глубокая морщина на лбу стала резче. – Я всё утро наблюдал за этим чертополохом, сэр, – ничуть не смущаясь, продолжал Адам. – Он растёт на западе, где церковь. Вы, конечно же, знаете его научное название – «расторопша пятнистая», а по латыни – Silybum marianum, что значит кисть Марии. Вы, я в этом уверен, в курсе, что разводы на листьях расторопши издревле считались молоком Девы Марии. Не будет ли оскорбительным для отца Лерри и всех прихожан такое варварство? Я перевёл взгляд на Дарта. Лицо его по-прежнему являло собой лишь сгусток мрака, однако Дарта выдавали руки – большие пальцы нервно потирали друг друга. В свою очередь, я был удивлён такой сменой взгляда на чертополох – ещё утром Адам считал его возмутительным. Дарт кашлянул, подыскивая, чем крыть. Но, видно, не сыскал. – После обеда, – наконец повторил он сухо. Я благословил его спину непристойным жестом. За обедом я имел неосторожность поинтересоваться, что особенного в расторопше. – Чертополох, Макс, сорняк только по своему происхождению. Но меня восхищают его свойства быть одновременно угодным и ненавистным вам, британцам. Я заглатывал переваренную рыбу с картофелинами в чёрных ожогах, отмечая, что иногда мне хочется зашить себе рот, чтобы не побуждать Адама к рассуждениям. – Вы гордитесь им, когда один невнимательный норвежец наступает на него и своим криком будит и спасает спящее шотландское войско от гибели[28], и ненавидите его, когда другой норвежец пытается спасти вас из неловкой ситуации. Бесспорно, думал я, будь Адам в армии короля Хокона IV на месте того осла, ходил бы я не под белым, а под синим крестом, если бы вообще родился. Потому промолчал. К тому же о разборчивости в людях и вообще за нас громче говорили наши тарелки. Я сметал всё подряд, как ошалелая акула глотала бы без разбору рыб и людей. К концу трапезы в моей тарелке всегда было пусто. |