Онлайн книга «Корень зла среди трав»
|
– Доказательства и факты, – бесстрастно ответил полковник Гущин – на которые ты из симпатии к приятелю… шапочному в общем-то, но одного с тобой круга золотой молодежи, упорно не желаешь обращать внимание. – Я вам уже говорил, Федор Матвеевич, есть такая вещь – высшее милосердие, – Макар сильно волновался. – Проявить сострадание к человеку и попытаться понять, защитить его, когда он на грани полного отчаяния, слабый, разочаровавшийся во всем, истерзанный ужасом, утративший все цели… – Ну, я тебя слушаю, защищай его от меня, болвана. – В тоне полковника Гущина сквозила горечь. Он искоса глянул на Клавдия Мамонтова, его взгляд красноречиво говорил: «Ты меня бросил, ушел… А он мне противоречит, выбирает между мной и Кантемировым». Макар понял, о чем он думает, и заявил: – Я не против вас сейчас выступаю, Федор Матвеевич, я призываю трезво оценить новую ситуацию. Можно прямо сейчас закончить наше дело – отправить Суркова в тюрьму по обвинению в удушении матери и Левку туда же по обвинению в совершении трех других убийств. А можно продолжать работать, искать. Разбираться. Вы утверждаете – против Левки масса фактов и доказательств, все на нем сходится, да? А лично меня это как раз и настораживает. Ну все, все против него! А у нас уже случалось в прошлом, когда нам подсовывали фигуранта, искусно манипулировали нами, подводя к определенному человеку. Не стоит повторять наши общие прежние ошибки! – Ну давай, давай, продолжай, только не ори, здесь все же полиция. – Полковник Гущин доел омлет и открыл контейнер с холодными котлетами от горничной Маши. – Убийство почтальона Сурковой – в нашем прежнем понятии первой жертвы серийника – теперь совершенно самостоятельный эпизод. – Макар взял себя в руки и заговорил спокойнее. – Она вообще никакая не первая. Суркова – жертва алчности и жестокости собственного сына. Перед нами не четыре, а три убийства, связанных между собой напрямую общими деталями. Первая Ирина Мухина, вторая Гулькина и третья Искра Кантемирова. Насчет почтальонши… может, связь этого отдельного эпизода с остальными все же присутствует, но она не та, что нам представлялась ранее. Связь другая. – Какая другая? – спросил полковник Гущин. – Я пока не знаю, – признался Макар. – Может, и вообще ничего нет… Вы сфокусировались на царапинах на щеке Суркова и сломанных ногтях Искры, его вчерашней поездке в Серпухов. Но это совпадение, я уверен. А связь, если существует, в чем-то более тонком… Если бы у нас шли чередой отдельные эпизоды типа сурковского, то количество подозреваемых вообще зашкаливало бы. Наш главный обвинитель – Светлана Кантемирова сыпала подозрениями. Вспомните: в смерти Натальи Гулькиной она обвинила сначала собственную сестру Искру! И намекала также на сына Гулькиной Кирилла. Затем, по вашим словам, бросала намеки на Тамару Цармона, ее якобы сговор с Керимом Касымовым – в отношении устранения Искры. Тамара – последняя, кто видел Искру живой перед отъездом той из дома. К тому же между ними раньше произошел крупный конфликт, Тамара покидала дом Кантемировых, затем, правда, вернулась. Однако с какой целью? Как на самом деле она относилась к хозяйке и ее сыну? Сама Искра оказалась последней, кто видел живой Наталью Гулькину, – она посещала ее в Сарафанове на даче за несколько часов до убийства. Левка же нам с Клавой сказал, что Керим, отчим, его подставил, хочет погубить. А Светлана Кантемирова обвинила Левку в убийстве матери из-за инцеста и в убийстве Гулькиной с целью сокрытия сведений о нем. Запутанный клубок обвинений и наветов, подозрений, предположений, клеветы. Но чертова путаница не учитывает единого способа совершения убийств и знаков, намеренно и ярко оставленных на трупах душителем. Вы, Федор Матвеевич, говорили – чистая классика жанра. Классика серийности, да? А меня теперь и это крайне настораживает. |