Онлайн книга «Корень зла среди трав»
|
– Анета еще сказала с ее слов – не способный разобраться со своими детьми, – вспомнил Клавдий Мамонтов. – Но Авессоломов тогда сына Гулькиной Кирилла еще не знал. Да он и не его сын вовсе. Авессоломов его даже не усыновлял никогда. – Вокруг них бурлила целая жизнь, – ответил полковник Гущин. – Это же он ее рисовал голой в стиле ню! В койке! А она рисунки его хранила долгие годы, не выбрасывала. Давайте дальше смотреть! Продолжаем искать! Макар забрал пачку тетрадей, перевязанных полинявшей лентой. Исписанные крупным детским почерком с орфографическими ошибками – школьные дневники Ирины Мухиной. Она их тоже берегла. Макар полистал их и… отложил. Нет, не здесь… Клавдий Мамонтов придвинул к себе альбом с яркой обложкой, между его листов топорщились засунутые фотографии и тетрадка с пейзажем на обложке. Фотографии высыпались на стол. Клавдий Мамонтов открыл альбом. На первой странице надпись – Щелыково. Макар, сидевший рядом с ним, внезапно ахнул. Он поднес к глазам один из снимков, затем отвел руку, вглядываясь… – Посмотрите, кто изображен! Полковник Гущин глянул, резко сдернул очки и… снова водрузил их на нос. – Кто здесь вместе с Авессоломовым и Мухиной! – Макар сильно волновался. – Федор Матвеевич, вы узнаете?! Глава 42 Тварь Все мои прошлые подозрения и тревоги оказались напрасны. Юрка меня не обманывал. Все совсем не так, как мне представилось сначала. Но какая же наглая тварь… Клавдий Мамонтов прочел первую запись в альбоме для рисования. Несколько первых листов в нем выдрали – Ирина Мухина, делавшая записи в альбоме, как в импровизированном дневнике с фото, не хотела оставлять «на память» свои несбывшиеся терзания и тревоги, оказавшиеся… Напрасными? Нет. На обороте фотографии, поразившей Макара, крупным неровным почерком Мухина вывела: «Тварь!» Юрка не … не коварный изменщик. Он папик!!!!! – В следующей записи в альбоме Ирина Мухина поставила пять ликующих восклицательных знаков. На обороте другой фотографии, что разглядывал сквозь очки полковник Гущин, Мухина вывела шариковой ручкой: «Папик и Дочурка». Годы прошли с тех пор, как были сделаны снимки, но они сразу узнали изображенную на фото. Рядом с Ириной Мухиной и Юрием Авессоломовым камера запечатлела Тамару Цармона. – Она его дочь! – воскликнул Макар. – Да как же… Что же это?! Она же наполовину чилийка! Двадцатилетняя Тамара, ровесница Ирины – в джинсах, в кожаной косухе нараспашку и майке. Темноволосая, стройная, гибкая, черноглазая – она смотрела в камеру сосредоточенно. Улыбающийся Юрий Авессоломов находился между девушками. Он обнимал их обеих за талии. Клавдий Мамонтов перевернул страницу в альбоме для рисования. Дальше записи Ирины шли вкривь и вкось – она писала все более неровным почерком, с ошибками, либо под воздействием алкоголя, либо в сильном душевном волнении. Щелыково – скучная дыра. Никаких дискотек. Дом творчества забит актерами. Корифеи собирают грибы и сушат на подоконниках номеров. Юрка снял на две недели халупу между усадьбой и Лобановом. Я ждала большего, конечно. Грязь в избе… Дощатый пол. Туалет – очко на улице. Писаю стоя, как коза. Но есть пруд рядом и баня на его берегу. Купили самогона. Гуляем! Юрик хочет, чтобы я с Тамаркой подружилась. Она прикандехала на двух электричках с пересадкой со своей спортбазы, со сборов. Они там с голоду подыхают. Жрать, говорит, нечего. Рацион им урезали. Она к Юрке пристала насчет денег. Требует. А его жаба душит… |