Онлайн книга «Четыре крыла»
|
Есть они, песчинки, нет их, ничего не меняется. Все идет дальше своим чередом. В мрачном захламленном кабинете участковый Бальзаминов отвечал на вопросы следователя. Он регулярно являлся на допросы по вызову. Дело о превышении служебных полномочий набирало обороты. И Бальзаминов ждал – сегодня ли смурной въедливый «идейный» следователь его «закроет»? Или завтра? И отправится он, Бальзаминов, назад, в «ту, которая на севере диком стоит одиноко», откуда столь отчаянно пытался выбраться когда-то на волю. Уже не в качестве сторожа, а как простой зэк. И никто, никто не принесет ему передачи и не придет на свидание. А бывший силовик в отставке Павел Федорович Карамазов на острове Бали, куда он отправился, чтобы заступить на свою новую высокооплачиваемую должность телохранителя, домоправителя и компаньона шестидесятитрехлетней матери молодого богатого айтишника, с ликованием внимал хору тропических лягушек, заполонивших райский сад виллы. Он по-детски дивился заморским чудесам. Макар сдержал обещание, дал ему рекомендации, и после недолгих переговоров по видеочату и сборов Павел Федорович Карамазов распрощался с опостылевшим ему клубом «Малый» и махнул на Бали. Они с работодательницей сразу понравились друг другу еще во время видеочата. А при личной встрече ощутили взаимное притяжение. Заискрило между ними… Вилла мадам напоминала голливудские хоромы, со второго этажа открывался вид на горы и океан. Павел Федорович Карамазов решил жениться на своей одинокой безалаберной богатой хозяйке. У нее ведь денег куры не клюют, и она боится всего на свете – местных балийских аборигенов, авиаперелетов, насекомых, ядовитых змей, ядерной войны, чипирования, изменений климата и даже собственного сына-айтишника, целиком поглощенного общением лишь с ИИ. Ей, имеющей все, на склоне лет требовался лишь мужик. Опора и надега. А ему, Карамазову, тотальный душевный покой, сытая комфортная жизнь и… как ни странно для его прежнего менталитета – свобода. В Шишкином Лесничестве Анна Дрынова разучивала на веранде текст новой роли для «социально значимой рекламы» по телевизору – после длительного простоя ей вновь предлагали съемки. Заместить выбитый Макаром передний зуб имплантом она еще не успела, сдавала бесконечные анализы. И голос ее звучал шепеляво. – Мы бодры! Веселы! – надрывалась Аннушка. Ибо идиот сценарист не смог придумать для «социалки» ничего современного, оригинального и по укоренившейся традиции бесстыдно позаимствовал творческие посылы у старого советского фильма про пионеров. Из тайников памяти Аннушки выплывал Адонис Прекрасный, каким она запомнила его навсегда: обнаженный золотоволосый бог… Ее идол, ее боль. Его медальный профиль, его улыбка, его чувственные губы, перемазанные черной икрой – она кормила его с серебряной ложки, роняя лакомство на одеяло. Его широкие мускулистые плечи, его темный взгляд, полный страсти и… лжи… Чем дальше уходил он в небытие, во мрак могильный, тем становился ближе, желаннее, тем острее она жаждала его. Слезы душили Аннушку… Собственные нескладные пылкие стихи рвались из уст: В ритме мелодий скрипок и флейт бог мой Адонис…Тимьян и шалфей. Юный, могучий… Лик осиян! Бьет он в небесный свой барабан. Райские звуки… Шорох дождя… Адонис, Адонис ищет меня… |