Книга Бестолочь, страница 129 – Патриция Хайсмит

Но фигурка ему уже не нравилась — он ее запорол. Киммель вздрогнул, когда в дверь позвонили.

Шагов на крыльце Киммель не слышал. Холл для него был погружен во тьму; напрягая глаза, он выглянул из-за края занавески на дверном стекле, увидел смутный силуэт шляпы и плеч и понял, что это Корби.

— Открывайте, Киммель, я же знаю, что вы там стоите, — произнес Корби, словно мог его видеть, и Киммель не стал бы ручаться за то, что тот его и вправду не видит.

Киммель открыл дверь.

Корби вошел.

— Я думал застать вас в лавке. Вы теперь там не бываете? Ах, ну, конечно, очки! — ухмыльнулся Корби. — Как же я мог забыть.

Он прошел мимо Киммеля прямо в гостиную.

Киммель споткнулся о коврик. Он подошел к дивану, взял сперва нож, потом деревяшку, которую сунул в карман. Нож он держал в опущенной руке, большим пальцем прижимая рукоятку к ладони.

— Чем вы тут в одиночестве занимаетесь? — спросил Корби, садясь.

Киммель не стал отвечать. Накануне Корби продержал его до трех утра. После того разговора в полицейском участке Корби знал обо всем, что он делал, и о всех, с кем он встречался, то есть о том, что за это время он ни с кем не встречался.

— Стакхаус открыл новое бюро на Сорок четвертой улице, открыл в одиночку. Я навестил его нынче утром. Похоже, дела у него идут совсем неплохо — учитывая обстоятельства.

Киммель ждал, продолжая стоять. Он уже привык к таким вот приходам Корби, к отрывочным сведениям, которые он выдавал по капельке, как птичка — помет.

— Разоблачение Стакхауса не очень-то вам помогло, а, Киммель? Денег вы от него не добились, из-за новых врагов вам пришлось закрыть свою лавку, а Стакхаус позволяет себе открыть новое бюро под собственным именем! Нет, Киммель, признайтесь — фортуна вам изменила.

Киммелю хотелось запустить ножом Корби в зубы.

— Меня совершенно не интересует, чем занимается Стакхаус, — холодно ответил он.

— Покажите-ка нож, — сказал Корби, протянув руку.

Киммелю было противно глядеть, как Корби развалился у него на диване, противно осознавать, что, если он набросится на Корби, тот, вероятно, отразит удар. Киммель дал ему нож.

— Красавец, — произнес Корби с восхищением. — Где вы такой раздобыли?

Киммель ухмыльнулся, мрачновато, но не без удовольствия.

— В Филадельфии. Самый обычный нож.

— Но вполне годится, чтобы натворить крупных дел. Вот этим ножом вы и поработали над Хелен?

А как же, хотелось небрежно бросить Киммелю. Но он ничего не сказал, только крепко сжал толстые губы. Он стоял и ждал, что дальше, внешне невозмутимый, хотя ярость сжигала его душу, как яд, от нее даже слегка кружилась голова и немного поташнивало. Он предчувствовал, как через пару минут Корби встанет и врежет ему в лицо, врежет в живот, а если он попытается ответить, то врежет еще крепче. Киммель любил представлять, как берет Корби за горло обеими руками; ну, хотя бы одной, но уж если он вцепится, то ни за что не отпустит, пусть Корби бьет его как угодно и куда угодно. Нет, ни за что не отпустит, и, может быть, это случится уже сегодня, подумал Киммель, находя в этой надежде хоть и слабое, но утешение. А еще — так просто ударить Корби сзади ножом в шею, когда тот будет уходить. Или к тому времени сам он, как обычно, будет валяться на полу гостиной, и боль будет биться в каждой клеточке его огромного тела?