Онлайн книга «Превращения Арсена Люпена»
|
Теперь обвиняемых стало двое – и отец, и сын. Их связь была логичной, неоспоримой, соединявшей прошлое с настоящим. Казевон попытался выпутаться и, внезапно ополчившись на этого человека, а не на его доводы, завопил: – Ну хватит с меня, я больше не желаю слушать ваши бредовые измышления и нелепые гипотезы! Убирайтесь отсюда! Я скажу инспектору Бешу, что выставил вас за дверь как шантажиста, коим вы и являетесь! – Да если бы я захотел вас шантажировать, – со смехом сказал Барнетт, – я бы начал с изложения доказательств. Казевон заорал, вне себя от ярости: – Ваши доказательства?! Ну и где они, скажите на милость? Слова, одни слова, пустая болтовня! А где улики… хоть одна улика, которая позволила бы вам утверждать… Как бы не так! У вас нет ни одного убедительного довода! Ничего, что обвиняло бы нас – моего отца и меня! Все ваше нагромождение идиотских догадок рухнет, если вы не найдете главную улику, а без нее вы просто-напросто жалкий болтун! – Какую улику? – Да расписку, черт подери! Расписку за подписью моего отца! – Так вот она, – ответил Барнетт, развернув пожелтевший листок гербовой бумаги, истертый на сгибах. – Вы ведь узнаёте руку вашего батюшки, не правда ли? И текст непреложно доказывает все, что сейчас было сказано: Я, нижеподписавшийся Казевон Огюст, подтверждаю получение от графа д’Алескара двухсот тысяч франков, которые я ссудил ему. Настоящая выплата, которую он произвел в соответствии с условиями договора, полностью освобождает его от долговых обязательств, связанных с замком и прилегающими к нему землями. Дата соответствует дню, указанному господином Греомом, – продолжал Барнетт. – А вот и подпись. Итак, это подлинный документ, о котором вы должны были знать либо со слов вашего отца, либо из секретных документов, оставшихся после его кончины. Обнаружение этой расписки стало бы приговором или вашему отцу, или вам и грозило бы изгнанием из замка, за который вы и ваш отец так истово держались. Вот потому-то вы и пошли на убийство. – Если бы я его убил, то забрал бы эту расписку, – пробормотал Казевон. – Вы искали ее на теле жертвы. Но – напрасно. Из осторожности граф Жан привязал ее к камню, который сбросил с верхней площадки башни, намереваясь подобрать после спуска. Этот камень я обнаружил в реке, двадцатью метрами дальше… Барнетт едва успел отскочить: Жорж Казевон накинулся на него, пытаясь вырвать драгоценный документ. На короткий миг они оба замерли, пристально глядя друг на друга. Потом Барнетт сказал: – Ну что ж, это и есть признание… Ох, какой яростный взгляд! Мадемуазель д’Алескар была права: в такие моменты вы способны на все. То же самое случилось в роковой день, когда вы спустили курок, почти не сознавая, что делаете. Ну-ну, придите в себя. Слышите звонок у садовых ворот? Это инспектор Бешу, и, думаю, в ваших интересах скрыть от него содержание нашей беседы. Прошла минута… Потом Жорж Казевон, чей взгляд испуганно блуждал по комнате, негромко спросил: – Сколько?.. Сколько вы хотите за эту расписку? – Она не продается. – Вы оставите ее себе? – Нет, верну ее вам… на некоторых условиях. – На каких? – Это я вам сообщу в присутствии инспектора Бешу. – А если я откажусь от признания? – Тогда я вас выдам. – Но ваши доводы бездоказательны! – Так попытайтесь их опровергнуть. |