Книга Конский волос, страница 45 – Алексей Кротов

– Отвечайте четко и не задавайте вопросов мне, – предупредил он.

– Я и говорю, не было.

– Расскажите, как вы упали.

– Полез по лестнице, добрался почти доверху и вдруг ступенька подо мной – трах! – и я уже внизу.

– А зачем вы туда полезли?

– Хотел посмотреть деревню с высоты птичьего полета.

– Кто-нибудь вас подбивал на это?

– Нет, я сам полез, добровольно.

– Насколько мне известно, Михайлов вас отговаривал, а Никитин и Деникин, наоборот, поддерживали вашу затею. Это верно?

– Так и было, – согласился Бобриков.

– А вам не кажется, что они специально подначивали вас, чтобы вы полезли наверх?

– Ничего подобного мне не кажется, – горячо отверг предположение следователя Петр Петрович.

– Скажите, когда вы в последний раз держали рабочую пилу из сарая?

– Какую, двуручную или одноручную?

– Одноручную.

– Так давно, что даже и не вспомню.

– Скажите какие отношения сложились у вас с работодателем Павлом Ильичем Кречетовым?

– Вы имеете в виду наш коллектив или у меня лично? – уточнил Бобриков.

– Вас лично, Петр Петрович, ваши друзья-приятели ответят сами за себя.

– У меня с Павлом Ильичем не сложилось никаких особых отношений. Мы почти не разговаривали.

– А почему?

– Не о чем было. Ему не нравился мой стиль работы, но тут уж ничего не поделаешь, – Бобриков картинно развел руками.

– А какое у вас сложилось впечатление о Кречетове?

– Мироед, – тут же ответил Бобриков. – Привык командовать и не привык работать.

«Сам-то ты бездельник еще тот», – подумал Макушкин.

– Последний вопрос, – сказал он. – Вы, когда-нибудь до приезда в деревню, встречали Антона Петровича Дубкова, погибшего в реке 24 июня?

– Нет, никогда, – последовал твердый ответ.

– А ваши друзья?

– Понятия не имею. Спросите у них.

– Ну что ж, – поднялся Макушкин. – Думаю это все. Выздоравливайте, Петр Петрович.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил больной.

По лестнице Макушкин спускался с благоговейным трепетом, даже не держась за перила, чтобы, не дай бог, не испачкать их уличной грязью.

Внизу Макушкина остановили и поинтересовались, почему он уходит в белом халате.

Еремей Галактионович до того обалдел, что забыл отнести халат в ординаторскую. Смущенный этим простым и справедливым вопросом, бедный Макушкин, красный от стыда, как рак, поспешно скинул халат на руки первому встречному работнику и торопливо выскочил на улицу.

«Скорей на воздух из этого храма чистоты и порядка», – пронеслось в его голове.

Днем позже Бобрикова в больнице посетил Олег Константинович Ермолкин. Хорошо, что при этом не присутствовал Макушкин, иначе бы его точно хватил удар.

Ермолкин вошел в больницу с зажженной трубкой в зубах и громко непочтительно хлопнул дверью. Оглянувшись вокруг, он с неудовольствием загасил трубку, с трудом подавил желание сплюнуть на пол. На предложение переодеться в больничные тапочки Ермолкин бросил:

– Сто раз здесь бывал и ни разу не переодевался.

Не обращая внимания на возмущенные протесты старшей медсестры, прокурор поднялся на второй этаж. Проходивший по коридору доктор удивился, что он без тапок и белого халата и предложил зайти Ермолкину в ординаторскую, чтобы надеть халат.

– Плевать я хотел на ваш халат, – отреагировал Ермолкин.

Врач, знавший прокурора лишь визуально, осмелился протестовать.

– Нечего тут устраивать плач Ярославны, – грубо оборвал его Ермолкин. – Скажите лучше, в какой палате лежит Бобриков.