Книга Красная лилия, страница 3 – Ян Мортенсон

Но сейчас найти их куда труднее, чем тогда, когда я был мальчишкой. Долго пришлось ходить по берегу. Правда, спешить мне было некуда. Отпуск только начался, и мне надо было расслабиться после лихорадочной весны. Конечно, внешне существование торговца антиквариатом не особенно-то подвержено стрессам. В принципе оно заключается в том, чтобы скупать красивые старые вещи, а потом спокойно сидеть себе в лавке и ждать покупателя на то, что добыл на аукционах и распродажах. Но на самом деле все не так просто. Властные резиновые дубинки и карабины не остановят грабителей. Да и от налогов и обязательных взносов работодателей мы не освобождены. Деньги нужно зарабатывать, товар надо заменять. А ведь есть разница, продавать ли масло, машины или что-нибудь другое, входящее в сферу жизненных потребностей человека, или быть посредником в распространении красоты и культуры. Ведь можно обойтись и без оловянной разливной ложки конца восемнадцатого века или фаянсовой миски из Дельфов в синих и белых тонах. Существуют другие, более приятные потребности на ближайшее будущее, например заплатить за квартиру или поехать куда-нибудь в отпуск. Кроме того, я страдаю большой ущербностью в своем духовном арсенале, который отнюдь не облегчает ситуацию, — пресловутая слабость к красивому. Я не в состоянии продать свои лучшие вещи до тех пор, пока это не становится абсолютно необходимым. Вот почему так тесно в моей квартире на площади Чёпманторьет в Старом городе. А живу я на самом верху, над головой Святого Йорана и дракона, а лавка находится прямо за углом на Чёпманнгатан, быть может, самой старой улице Стокгольма. На той самой дороге, где со стороны озера Мелярен товары грузились на плоскодонные лодки и грузовые суда Ганзы, ожидавшие в проливе Сальтшён. Там я живу со своей возлюбленной. Красивой сиамской кошкой, прозванной в честь другой красавицы, Клео де Мерод, знаменитой роковой женщины, королевской подруги тех лет, когда Европа была навсегда изменена и вандализирована жестокостью и разрушениями обеих мировых войн.

Моя жизнь, к сожалению, не столь спокойна и идиллична, как может показаться. Иногда я оказываюсь втянутым в удивительные, странные истории. Они отнимают и время, и силы и нередко ставят меня в щекотливое положение. А тот период, который я только что пережил, был просто напряженным. Одного моего хорошего друга заподозрили в убийстве. В отчаянии он бросился ко мне за помощью. Я сделал все, что мог, и даже такое, что почти грозило мне смертью^[2].

Вот почему я закрыл лавку на несколько недель, запер квартиру, а Клео передал на попечение моей безотказной подружке Линнеа Андерссон, которая живет в 11-й квартире по Чёпманнгатан, 11. Она у меня убирает, стирает и гладит, заботится о моих бренных потребностях, и таким образом моя холостяцкая жизнь протекает без особых осложнений. Кроме того, она любит Клео — их чувства взаимны. Засунув свою маленькую головку под руку Линнеа, Клео даже не посмотрела в мою сторону, когда я уходил. Мне, собственно, не хотелось оставлять ее, но в то же время я не решался брать ее с собой в небольшую избушку в Тиведене, которую я снял на этот раз. Медведи и волки, правда, уже исчезли, но лисы шмыгали по кустам, и маленькая сверхцивилизованная кошка, привыкшая спать на афганских коврах в креслах рококо, могла оказаться их легкой добычей.