Книга Убийство в Венеции, страница 100 – Ян Мортенсон

— Тут все время сновали какие-то люди, — пробурчал он неодобрительно. — Самые разные типы. Я приметил лишь одного, он был иностранец. Длинный и тощий и едва объяснялся по-итальянски. Но она не хотела принимать его.

— Почему?

Он пожал плечами и развел руками.

— Откуда я могу знать, синьор? У меня свои дела, и меня не касается, что делают или не делают другие. Он сказал, что приехал издалека только для того, чтобы встретиться с нею, и что это очень важно. Мне было почти жалко его, когда она не захотела его принять. Хотя меня и не было здесь, когда это случилось. Если бы я был дома, они не посмели бы сюда сунуться.

— Скажите мне только одно перед тем, как я уйду. Почему, когда я приходил сюда в прошлый раз, вы сказали, что она тут не живет? И почему ее комнату сделали неузнаваемой, сменив всю мебель?

Он снова пожал плечами.

— Я получаю приказы и не спрашиваю. Так лучше. Но у меня больше нет времени. До свидания, — и он с грохотом захлопнул тяжелую дверь прямо перед моим носом.

«Три смерти», — подумал я, когда длинная черная гондола, мягко отчалив от каменных ступеней, увозила меня от дворца. Я смотрел на зеленые водоросли, мягким мохом покрывавшие камни набережной, на желтый апельсин, покачивавшийся на серо-зеленой поверхности канала, и думал о том, что у всех был один знаменатель. Андерс фон Лаудерн утонул во время купания. Леонардо Пичи упал в канал темным вечером после возлияний в каком-то ресторанчике, а Анна Сансовино оказалась дома, когда вдруг появился грабитель, нервный и испуганный грабитель, который в панике убивает ее. Так все это выглядело, так должно было выглядеть и так было зафиксировано в полицейских докладах и протоколах вскрытия. Но меня это не убеждало. Совершенно не убеждало.

В это время гондольер позади меня что-то сказал, но я не понял, лишь уловил в его голосе страх, переходящий в панику. Я поднял голову и увидел прямо перед нами большой темно-синий катер, полным ходом летевший на нас. Два белых пенных вала, стремительно разлетавшихся от штевня, и глухой гул мощных моторов, угрожающе нараставший в узком пространстве между фасадами выстроившихся вдоль канала домов.

«Он должен отвернуть, должен изменить курс, иначе врежется в нас», — успел я подумать.

Но большой катер не изменил курса и с треском врезался прямо в бок гондолы, которую отбросило к одному из берегов канала. Меня затянуло в холодную черную воду, и я почувствовал, как мощные винты прошли над самой моей головой. Я медленно поднялся к поверхности, сделал несколько сильных гребков руками и выглянул из воды. Чуть в стороне был мой гондольер. Соломенной шляпы с длинной лентой не было видно, а сам он вцепился в швартовый пал у берега. Он плакал и ругался и грозил кулаком быстро удалявшемуся катеру.

— Бандиты! Чертовы пьяницы! Я пожалуюсь в полицию! — кричал он.

«Бандиты — это точно», — подумал я, плывя к узким каменным ступеням у ближайшего дома. Но, конечно, не пьяницы. Меня предупредили, и я понял намек. Свое дело в Венеции я сделал. Без сомнения, какие-то люди сочли, что я проявил излишнюю активность. Я был для них опасен, сказала Анна по телефону. Они даже сменили мебель в ее квартире на тот случай, если бы я вздумал вернуться. А дворнику приказали отвечать, что она вообще никогда там не жила. Пожалуй, лучше всего сесть на ближайший самолет, не дожидаясь других случайностей с худшими последствиями. Насквозь мокрый и провожаемый удивленными взглядами туристов, я быстро пошел в отель. У меня не было ни времени, ни желания участвовать в полицейском разбирательстве. К тому же мне совсем не хотелось отвечать на вопросы о том, почему я навещал Анну Сансовино и ее дворец. Особенно, когда шло расследование ее убийства.