Книга Убийство в Венеции, страница 67 – Ян Мортенсон

Когда некоторое время спустя с красной пластиковой корзинкой в руке я выбирал что-нибудь подходящее среди множества банок и упаковок, то почувствовал, как кто-то слегка постучал кончиками пальцев по моей спине. Я обернулся.

— Не видел тебя целую вечность. Где ты все пропадаешь?

Передо мной, весело улыбаясь, стоял Эрик Густафсон, мой коллега, живший наискосок через улицу. Друзья называли его «Ктоэто», потому что он знал все о всех. Больше, чем кто бы то ни было о ком бы то ни было, и часто о том, чего нельзя было найти ни в каких справочниках или биографиях.

— Это ты? — удивленно спросил я. — Собственно говоря, я-то почти все время был дома. А вот ты бываешь на таком количестве аукционов, что за тобой просто не уследишь. Я же выбрался только в Венецию на пару дней. Вот практически и все.

— О, Венеция! — закатил он глаза. — Совсем неплохо. Мы, простые, бедные, честные лавочники, торчим тут дома, в то время как ты развлекаешься за границей. А как ее зовут? — спросил он, хитро прищурив Один глаз.

— К сожалению, никак. Чистый бизнес. Я всего-навсего навещал поставщика.

— Ну, конечно, конечно, — засмеялся он. — Так отвечают, когда не хотят указывать доход в налоговой декларации. Кстати, знаешь, что раздобыл я, вынужденный иметь дело только о тем, что может предложить наша маленькая Швеция?

— Никакого понятия.

— Хиллестрема. Пера Хиллестрема. Неплохо, а? Сданную на комиссию старой полковничихой в Остермальме. Ты должен зайти посмотреть на картину.

— Охотно. Загляну минут через пять. Только накормлю Клео.

Чудной тип, этот Эрик, подумал я, укладывая в корзинку пару упаковок простокваши. Все так же экстравагантно одевается. Я глянул на него, уже стоявшего со своими пакетами у кассы. На нем был синий блейзер с большими золочеными пуговицами, из нагрудного кармана торчал яркий шелковый платок. Под канареечного цвета пуловером была надета светло-голубая рубашка, шея повязана пышным шарфом. Белые брюки и мокасины завершали наряд нашего квартального льва моды. Он шаловливо помахал мне украшенной перстнями рукой. Я ответил тем же. Кассирша недоуменно смотрела на нас.

— Ты действительно сделал открытие, — говорил я ему часом позже в его магазине, разглядывая картину, которую он гордо держал передо мной. На ней были изображены две женщины в кухне. На столе перед ними — заяц рядом с глухарем, оперение которого голубовато мерцало. На заднем плане поблескивали темно-, зеленые бутылки и фарфоровая посуда. Очарование и жизнь, мотив напоминал Шардена.

— Ты не одолжишь мне ее ненадолго?

— Зачем? — он удивленно смотрел на меня.

— Я хотел бы показать ее одному человеку. Эксперту по Хиллестрему.

— Ты можешь это сделать у меня. Я угощу его рюмкой шерри, если он хороший парень.

— Понимаешь, я хотел бы это сделать у себя в магазине. Мне кое о чем надо с ним переговорить.

— Ну ты и хитрец, — улыбнулся он лукаво. — Ты хочешь на кого-то произвести впечатление, кого-то заманить в свое гнездышко, не так ли? — понимающе подмигнув, спросил он.

— Так, хотя и не совсем так. Но я был бы благодарен, если бы ты согласился.

— С условием, что ты ее не заиграешь.

— Я могу дать расписку.

Расписка, конечно, ему была не нужна, и мы договорились, что, когда мне понадобится это очаровательное полотно в золоченой густавианской раме «тех времен», я зайду и возьму ее.