Книга Воля владыки. В твоих руках, страница 55 – Рия Радовская

Он много чего тогда рассказал — такого, о чем молчали учителя. Снова всю ночь вливал в меня успокоительное. А утром решил, что хватит с меня школы. «Там остается слишком много времени на долбоебство. Завтра сдаешь экзамен, послезавтра приступаешь к работе»…

— Твой начальник.

— Да. Мой начальник и мой пятый участок. — Лин глубоко вздохнула. Снова стало страшно. Момент истины, чтоб ее. — Теперь ты поймешь, от чего я тогда пришла в ужас. Ты мог меня убить, хотел и с трудом сдерживался, я это ощущала так же ясно, как сейчас чую твой запах. А мне было похрен. Ты мог делать со мной все, ты имел право. Я испугалась этого чувства. Испугалась себя. Того, что стала, как Альда. Хуже Альды. Наши анхи, даже трущобные… они могут так съехать только в течку, но у меня еще и течки не было. Я тогда решила, что спятила. Потом… спросила у Лалии, она объяснила. Что так бывает. Что мои мозги при мне, что это не сумасшествие… я просто стала анхой тогда, когда совсем этого не ожидала. Вот. Теперь решай.

— Это не сумасшествие, — повторил Асир и поднялся. В комнате совсем стемнело. Лин почти не видела его. От слез ломило глаза. Она не помнила, когда столько ревела в последний раз. Наверное, как раз тогда, еще девчонкой. Больше — нет.

Тянуло ветром из распахнутого окна. Лин поежилась. Кровать, на которой она осталась одна, казалась огромной и холодной.

— Это выбор. — Голос Асира раздался откуда-то позади. Лин обернулась и заморгала, щурясь. На столе загорелся ночник — небольшой фитиль в чаше, наполненной воском. Асир сел рядом.

— В течку свободная анха не может выбирать, она подчинится и прогнется, если не сможет сопротивляться своему зверю. Она примет боль за удовольствие и смерть за радость. Я не понимал этого тогда, в детстве. И больше всего на свете боюсь ошибиться снова.

Он опустил руки Лин на колени, ладонями вверх.

— Ты уже прошла свою пустыню. Ты видела, на что я способен. Это далеко не все. Может быть гораздо хуже. Но если ты выбрала меня и если в самом деле хочешь идти за мной, идем.

Достаточно было, наверное, просто вложить ладони, но Лин схватилась за его руки, как будто это был спасательный круг, страховочный трос и бездна знает что еще.

— Выбрала. Хочу.

Руки Асира были горячими, или это Лин трясло от нервного холода? Слез не осталось, но она никак не могла выровнять дыхание, из горла рвались сухие всхлипы. Но стало легче. Как будто вскрыла давно дергавший нарыв, и дело было не только в разрешившемся непонимании с Асиром, но и в той, давней боли, о которой впервые рассказала так откровенно. Асир обнял ее, притянул к себе, и Лин прижалась, обнимая в ответ. Ей было… странно. От тесной близости с кродахом хотелось большего, хотелось, чтобы Асир вмял в кровать, навалился сверху, хотелось вновь ощутить в себе его член. И в то же время хорошо было сидеть вот так, наслаждаясь несущим успокоение запахом и тем, как широкая ладонь легко, нежно гладит спину, задерживаясь то у основания шеи, то между лопатками. Холод уходил, выравнивалось дыхание, отпускала сжимавшая грудь боль.

Затрещал фитиль ночника за спиной, по стене метнулась тень. Лин глубоко вздохнула, подняла голову. Лицо Асира трудно было рассмотреть в сумраке, глаза и вовсе казались черными провалами, проще было по запаху понять, что он чувствует. Почему-то Лин думала — что-то похожее. Как будто и его отпустила ставшая почти привычной боль.