Книга Воля владыки. В твоих руках, страница 89 – Рия Радовская

Хесса осторожно, так, чтобы ненароком не разбудить раньше времени, сжала кулаки. Впилась ногтями, медленно вдохнула и выдохнула. То, что было — не причина даже, а так, мерзкое, дурацкое, ни в какие ворота не лезущее недоразумение: Сардар ее не трахал, ни разу с тех пор, как вытащил из карцера. Они засыпали вместе, на одной блядской кровати, кродах и анха, ночь за ночью, но ни разу… Кулаки сжались крепче. Не помогало, и Хесса еще с силой прикусила губу — накатило, чтоб его, совсем не кстати. Не хватало и правда разбудить.

У нее были объяснения — Сардар возвращался к себе вымотанным, уставшим, до анхи ли тут. Не жрал ни хрена, только глушил вино. Графинами. Ну, не совсем уж глушил, так, один или два приканчивал, с небольшой помощью Хессы, которая тупо молчала, сидя рядом, боясь даже пялиться ему в лицо. И не то чтобы Сардар ее игнорировал, но Хесса не чувствовала желания, только усталость и обреченность, от которой любые слова застревали в глотке. Хотелось взвыть, расколошматить пустеющие графины об башку Сардара или свою собственную. Что-то было не так, и это что-то вползало внутрь, распирало, давило на ребра, так что иногда тяжело было даже дышать. По-хорошему, стоило просто не приходить. Но ближе к ночи Хессу тянуло к Сардару невыносимо, она металась по своей комнате в серале и понимала, что не выдержит, не сможет остаться здесь, когда там… Может, она успокаивала себя, может, просто хотела заблуждаться, но отчего-то казалось, несмотря ни на какие доводы разума, что это нужно не только ей. Но что она могла дать Сардару, кроме собственного тела, которого тот не хотел?

Когда сама, без приглашения, явилась во вторую ночь, удивляясь, что клиба, которого выловила в серале, безропотно повел ее по знакомой лестнице, Сардар впустил внутрь без вопросов, даже не удивился, будто ждал. И только позже Хесса узнала от Ладуша, что ей, блядь, разрешено, в любое время. Хоть целыми днями тут торчи, хозяин не против. А если не против, значит, за? Или нет?

От всех этих мыслей, от всей мешанины эмоций, непривычных, то вымораживающих, то выжигающих изнутри, Хесса окончательно извелась. Но выплескивать их на Сардара боялась еще больше, чем конца всего. Не могла просто. Пока не могла, поэтому малодушно ждала течки.

Запах неуловимо изменился, и Хесса сжалась, напряглась, боясь выдать себя. Сардар не спал. А она, кажется, проебала момент.

От прикосновения к плечу она чуть не дернулась, но вроде все же сумела сдержаться. Только вот потом, когда к шее прижались губы, все полетело в бездну. Хессу тряхануло так, что чуть язык не прикусила.

— Эти прятки по утрам заебали только меня? — хрипло спросил Сардар, обдавая горячим дыханьем мокрую кожу. Хесса выдохнула, уже не скрываясь, ухватила Сардара за волосы всей пятерней, судорожно прижимая к себе. Тот извернулся и теперь лежал щекой на плече. — Так и думал, что нет. Зачем?

— Мешать… не хотела, — выдавила Хесса, с трудом сглатывая между словами. От желания, концентрированного, яростного, накрывшего сразу с головой, под веками стало белым-бело. И горячо. — Ты даже завтрак сожрать не успеваешь. Я тут еще… маячить… Нахрен.

— Ты совсем сдурела? — спросил Сардар. Наверное, должно было стать обидно. Ну, хоть немного. Но отчего-то не было, то ли от растерянного удивления в голосе, то ли от животной, глухой тоски, которая пробивалась под желанием: ясно же как день, что от возбуждения тут загибается только она. В гордом, ебись оно все конем, одиночестве.