Книга Воля владыки. В твоих руках, страница 98 – Рия Радовская

Той анхе тоже запретили держать свое оружие в серале? Хотя какая разница, по большому счету, где хранить оружие, которым не смеешь воспользоваться ни для боя, ни для… для чего-то другого.

— Спасибо, мастер Джанах, — она поднялась, и Хесса вскочила следом. — Ваш рассказ заставляет задуматься. Спасибо, что согласились учить нас.

В библиотеку… Сейчас она с куда большим удовольствием напилась бы в хлам, но, наверное, пока нельзя. И к Исхири нельзя в таком раздрае. Разве что попросить ключ от оружейки и покидать дротики. Можно даже нарисовать вместо мишени одну вполне конкретную рожу. Для разнообразия не разбитую, а наглую и высокомерную. И надпись — «спаситель мира».

Да, пожалуй, она так и сделает. А уже потом — в библиотеку.

Все-таки от сераля Лин отвыкла. Утратила бдительность. Знала, что ее встретят после течки напряженным любопытством, но отчего-то казалось, что особого взрыва не будет. В конце концов, что такое одна течка одной анхи по сравнению с шумными проводами Наримы?

Размечталась. Или вся беда в том, что первой из здешних истеричек Лин встретила Ганию? Пока они с Хессой были у Джанаха, та успела проспаться от очередной дозы успокоительного и устроить еще один показательный сеанс рыданий на весь сераль, под соусом «Владыка отличает всяких трущобных, в то время как…»

К счастью, Лин, да и Хесса тоже, этого выступления не застали. Зато застали все остальные. Стоило Лин, и без того взвинченной услышанной от Джанаха историей, перешагнуть порог сераля, как к ней тут же подлетело как минимум с десяток анх.

От бесконечных, вразнобой и наперебой «Как?» «Сколько раз?» «Только ли владыка?» «Хорошо ли было?» «В каких позах?» «Понравилось или нет?» «А можно в подробностях?» зашумело в голове, к горлу подкатила тошнота и перехватило дыхание от ярости. Наверное, закончилось бы все плачевно. Вряд ли бы она ограничилась тем, что просто наорала на этих дур. Ее тянули в разные стороны, теребили, обнюхивали, и терпение таяло так стремительно, что казалось, еще секунда и…

И это был первый и последний раз, когда Лин могла бы сказать спасибо Нариме. Та очень вовремя вплыла в дверь в сопровождении пятерых клиб, нагруженных объемистыми тюками. Оглядела Лин с ног до головы, сладко, до приторности, улыбнулась и пропела:

— Счастливо оставаться, трущобная. Надеюсь, ты скоро надоешь владыке. Отстаньте от нее, есть дела поважнее. У меня тут подарки… почти для всех, — она с презрением посмотрела на Лин, перевела взгляд на Хессу и передернула плечами. — И пока я не передумала, можете их разобрать. Последний день в серале. Я должна как следует попрощаться с этим чудным местом.

Оставив за спиной восторженно квохчущий курятник, Лин ввалилась к Ладушу и потребовала:

— Успокоительного.

— Что такое? — изумился тот. — Лин, разве ты тоже, э-э-э, страдаешь от расставания с Наримой?

— Она страдает от расставания со мной, — фыркнула Лин. Ее уже начало отпускать и без успокаивающих настоев, только от голоса Ладуша. — Но остальные… Налетели, как… как… да бездна, вот сейчас я точно убить могла. Причем все равно, кого. Кто под руку бы попался.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, никаких убийств, пока я отвечаю за это место. Садись ради предков.

Ладуш впихнул Лин в мягкое, странной формы кресло, в котором та почти утонула, распахнул шкаф, где за знакомыми витражными стеклами с крайне фривольными картинками прятались ровные ряды всяческих склянок, банок, кувшинчиков и шкатулок, зазвенел крышками.