Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 124 – Рия Радовская

Подошла Лалия, отразилась рядом — белая, сверкающая, в водопаде черных волос. Они потрясающе смотрелись рядом — потрясающе контрастно, разные, как день и ночь, но обе, пожалуй, достойные такого повелителя, как Асир. Вот только…

— А почему ничего белого нет? Я думала, обязательно что-то белое, раз я анха владыки.

Лалия улыбнулась.

— Ему приятно будет узнать, что ты сама об этом вспомнила. Последний штрих.

Взяла со стола плоскую шкатулку. Раскрыла и достала, как показалось Лин, широкую короткую ленту. Она будто была частью наряда Лалии: сияюще-белая, усыпанная искрами мелких прозрачных бриллиантов. Лин только подумала, куда можно нацепить такое несуразное украшение, но спросить не успела: Лалия шагнула к ней и затянула ленту у Лин на шее — не туго, но достаточно плотно, чтобы не болталось. Скорее ошейник, чем ожерелье. Лин не смогла бы сказать, что почувствовала при этой мысли, и отчего ее отражение вспыхнуло вдруг слишком ярким румянцем.

Провела пальцами по граням камней, по белому шелку. Ни на одной анхе в серале она ни разу не видела ничего похожего. Носили браслеты, пояса, серьги, кольца. Если кто и надевал бусы, то длинные, спускавшиеся на грудь, или массивные, тяжелые ожерелья из золота и драгоценных камней.

— Это что-то означает?

— Только то, что ты не просто принадлежишь владыке, но и рада ему принадлежать, и хочешь этого. Ты ведь хочешь? — Лалия поймала взгляд Лин и пояснила вкрадчивым шепотом: — Это послание. Если ты не готова открыто признать свое желание, лучше снять. Найдем что-нибудь другое. Можно белую ленту на запястье повязать, этого хватит.

— Почему тогда весь сераль так не ходит?

Лалия тихо рассмеялась.

— Потому что они надеются. Если уж не вышло стать митхуной повелителя, сгодится любой знатный кродах. Видела же, как они встречают здесь гостей. Когда наскучат владыке, смогут найти кого-нибудь еще, создать семью, родить детей. А халасан — это знак: ты никого не ждешь, никого не хочешь, кроме владыки. Я тоже такой носила когда-то, — закончила она с непонятной усмешкой. — Но у меня были другие причины.

Лин снова провела пальцами по ошейнику-халасану. С черно-золотым, без единой белой нитки нарядом это «послание» смотрелось вызывающе броско. Или даже просто — вызывающе.

— Тоже твоя идея? — спросила Лин. — Пусть остается. Ты правильно поняла, я не хочу никого другого.

Стихли голоса в серале.

— Нам тоже пора, — сказала Лалия.

За дверью их ждал целый эскорт клиб и вооруженных больше обычного кродахов. При каждом шаге они звенели, как целый арсенал. Ни один даже не посмотрел ни на Лин, ни на Лалию, вот только запах при их появлении все равно усилился, навязчиво и едко оседал в носу и гортани. Лин морщилась. Лалия, заметив, объяснила вполголоса:

— Это необходимость. Слишком много праздника и выпивки, не все могут сдержаться. Если кому-то придет в голову подобраться к нам ближе, клибы могут не справиться.

Владыку Асира она увидела издали, тот стоял у парадного входа во дворец, тоже окруженный охраной. И одет был — как обычно. Только плечи укрывал белоснежный мех. Адамас, величественный и явно не слишком довольный происходящим, сидел рядом. Белая шкура сверкала мелкими драгоценными камнями в серебряной оплетке. Лин не сдержала улыбку. Вряд ли Адамасу нравилось это подобие не то попоны, не то конской упряжи, но смотрелся он значительно, даже устрашающе.