Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 51 – Рия Радовская

— Соскучилась? — спросил Асир, проводя носом по шее, вдыхая запах возбуждения и неприкрытой тревоги — всех их волновали отрекшиеся, а Лалию еще и слишком сильно волновал Фаиз и его неудачи, хотя она никогда бы не призналась в этом вслух. Но Асир и не хотел слышать, ему достаточно было чуять и видеть, чтобы знать.

— Я обижена, — сказала Лалия, откидывая голову, подставляя голую, беззащитную шею под губы и зубы. Асир с наслаждением погрузил руки в ее волосы, сжал их у самого основания, отчетливо чувствуя, как быстро и неровно бьется пульс в этом сильном гибком теле.

— Ты знаешь, почему я не взял тебя.

— Счел, что мне хватило крови. Ты ошибся. Я торчала здесь как последняя идиотка среди последних идиоток. Выслушивала их жалобы и надежды, не знала, чем себя занять, присматривала за твоей… этой! И завидовала, да, да, я завидовала трущобной анхе, которую берет Сардар. Нет, мне не хватило. Я люблю охоту, тебе это известно, и ты не взял меня!

— Я не стану извиняться, ты же знаешь. — Асир сжал зубы под ее ухом, Лалию встряхнуло дрожью, она вцепилась в плечи, притерлась крепче, жаркая, податливая и непокорная одновременно. — Но могу заслужить прощение.

— Начинай, — сказала Лалия хрипло. — И не думай, что это будет легко.

Три дня Лин была предоставлена самой себе — может, владыка был занят, а может, узнав самое важное и срочное, на время потерял интерес к другому миру. В любом случае, Лин не скучала. Она изучила башню сераля, попросила Ладуша устроить экскурсию по дозволенной для анх части дворца, прочитала толстое и до сонных мух перед глазами скучное «Землеописание Ишвасы», но главное — узнала, что можно есть в одиночестве, а не с остальным… курятником.

Завтракали в серале кто когда: некоторые анхи вставали с первыми лучами солнца, но находились и любительницы поспать, под всех не подстроишься. А вот на обеды и ужины по какой-то дурацкой традиции собирались всей толпой — двадцать девять анх, как Лин в конце концов сосчитала. Это было, конечно, полезно для скорейшего знакомства, но терпеть застольные беседы и тем более участвовать в них у Лин не получалось. Не интересовали ее ни освежающие кожу настои, ни капли в глаза, делающие взгляд глубоким и проникновенным, ни тем более сплетни о том, кто из кродахов каков в постели! От капризных и жеманных интонаций и от сладкого запаха духов болела голова, а тех, кто пытался вызвать на откровенность ее, хотелось убивать. Казалось бы, объяснили, что новенькая ничего не помнит! Нет, каждая дура мнит себя самым хитрым в мире следователем и надеется обнаружить в стройной и логичной легенде обман — простейшим путем каверзных и внезапных вопросов.

Идиотки. Мозгов, как у кур. И кудахтанья столько же.

Впрочем, по крайней мере одна здесь идиоткой не была. Лалия — несомненно, умнейшая, но язвительная и весьма ядовитая стерва.

Митхуна владыки могла вести себя по-разному. С непроницаемым выражением лица слушать излияния тех, кто хотел поделиться самым сокровенным, трагедией века — например, прыщом на носу, или рассказами о далеком доме, или — еще большей трагедией — жаждой родить от владыки. Парой слов разнять сцепившихся анх. А могла и унизить, надавить на больное, а потом с легкой улыбкой наблюдать за истерикой. Но она, единственная из всех, ни разу не задавала Лин вопросов, будто вовсе ее не замечала. Хотя Лин подозревала, что замечает и знает о каждом шаге не меньше, чем Ладуш.