Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 49 – Рия Радовская

А теперь хотелось соития, долгого и жаркого, хотелось выплеснуть остатки гнева, выместить на ком-то раздражение. Лалия для этого подходила идеально. Потому что принимать боль в постели любила не меньше, чем причинять ее другим за пределами спальни. Асир застыл у распахнутого окна. Запах течной анхи мутил рассудок и не думал выветриваться. Последняя вязка с течной была у Асира… когда? Недели две назад? Светловолосая Нарима, жеманная, нежная, всегда стремящаяся угодить, умудрилась напиться эликсира плодородия. Ладуш, конечно, учуял запах, влил ей средство против зачатия во все дыры. Асир лично пообещал Нариме сослать ее к нижним, если вздумает повторить. Наследников он не хотел. Пока — нет. У него еще будет время, и на то, чтобы привыкнуть к мысли о собственном отцовстве, и на то, чтобы найти анху, которая станет достойной матерью будущего владыки. Лалия тоже не хотела детей. Идеальная митхуна, как ни посмотри. Идеальные отношения двух человек, которых связывают друг с другом доверие, понимание, плотская страсть и общие тайны. Ничего больше.

— Владыка? — появившийся Ладуш отчаянно боролся с зевотой. — Что тебе не спится, а? Я думал, после охоты поднимешься хорошо если к обеду.

— Пришли Лалию. Вздумает наводить красоту или увешиваться побрякушками — гони в чем есть, скажи, что мне не до того. Пусть тащит сюда свою задницу, ничего больше.

— О-о, — протянул Ладуш, — я думаю, тогда она точно вцепится в зеркало, и придется применять силу. Ты же знаешь, она обижена и так просто не простит тебе охоту, потому что у нее, в отличие от Дара, не было никаких важных занятий в столице.

О да, Асир знал, что Лалия обижена. И знал, что за это придется расплачиваться. Но расплата наверняка устроит обоих, так почему бы и нет?

— Разберемся. Кстати, насчет строптивых питомцев и обитателей сераля… — Асир усмехнулся. Пришедшая в голову мысль внезапно понравилась. — Утром пойду смотреть на пополнение в зверинце. Пришлешь Лин. Хочу показать ей своих анкаров.

— Я пришлю ее к завтраку, — Ладуш тонко улыбнулся, — она, кажется, не любит есть со всеми остальными. Как только узнала, что может просить еду отдельно, ей сразу стали накрывать или в саду, или в комнате.

— Как она себя ведет?

— Я бы сказал, как вежливая гостья. Обошла всю башню, удивлялась, как много книг в библиотеке и в учебном зале, взяла читать землеописание. Вчера спросила у меня разрешения осмотреть ту часть дворца, где разрешено ходить анхам. Я провел ее сам. С остальными общается ровно, но никогда не затевает разговор первой. Мне нажаловались, что совсем не рассказывает о себе. Наши сплетницы безутешны.

— Плохо. Я говорил тебе придумать для нее легенду. Что-то, не вызывающее любопытства.

Ладуш покачал головой.

— Она не может не вызывать любопытства. Слишком иная. Непохожая. Мы обсуждали варианты. Все, что я придумал, требует больше знаний о нашем мире, чем у нее есть. В конце концов остановились на том, что ее ударили по голове где-то в трущобах, и она ничего не помнит до того дня, когда попала к нам. Этому есть, по крайней мере, два подтверждения: ее привели в сераль в один день с Дикой, и у нее короткая стрижка.

— И она согласилась?

— Сама это придумала. Сказала: никаких дальних стран, чем банальней и неприглядней, тем лучше — меньше расспросов.