Книга Воля владыки. У твоих ног, страница 46 – Рия Радовская

Она сорвалась, когда язык Сардара толкнулся внутрь. Это было уже чересчур. Безропотно открывать рот, подставляться горлом под член самых смелых идиотов, не испугавшихся, что откусят, к бестиям, в процессе, думать только о том, как бы не блевануть — нормально, привычно, а так — чересчур. Тело, безвольное, непослушное, радовалось, заходилось от счастья, а Хесса смотрела, как Сардар ухмыляется, облизываясь, и пыталась высмотреть, угадать хотя бы намек на расплату. Рыжий бы за одно подозрение в таких желаниях вывозил лицом в дерьме, вытрахал в хлам, до крови и разрывов, и отдал кому-нибудь из своих безмозглых агрессивных уродов. Но Сардар сам полез! И сейчас не злился. Даже запах не изменился, только стал еще гуще и слаще. Хотя куда уж больше — Хесса и так тонула в нем, захлебывалась, растворялась, уже совсем не понимая, что происходит. Зачем и почему именно так?

— Душистая, — сказал он, стирая смазку с лица. Весь измазался, пока… — Расслабься и не смотри так. Не загрызу.

— Катись в бездну! — Хесса поджала губы, отвела взгляд. Она все равно не верила, потому что так не бывает. Не с ней. И уж точно не здесь, где на каждого конюха по десятку чистеньких изнеженных анх.

Сардар расхохотался, громко, заразительно, так что снова невыносимо захотелось посмотреть на него. На влажную полоску белых зубов, на твердую линию скул и губы.

— Ты серьезно хочешь, чтобы я укатился? А ничего другого не хочешь?

— Хочу! Знаешь же, что хочу, зараза! Издеваешься?

— Даже не начинал.

— Так начни. Сколько можно?

— Чего? Чего можно? — ухватил пальцами подбородок, приподнимая, заставляя смотреть на себя вот так — близко, нос к носу, губы к губам. И что-то сломалось в Хессе. Она рванула Сардара за плечи, опрокидывая на себя, сжимая коленями. Вцепилась в волосы, притираясь всем телом, вжимаясь мокрой от смазки и горящей от невыносимого желания промежностью, скалясь от злости на себя и на этого напыщенного, богатого, знатного ублюдка, который не понимал или не хотел понимать.

— Вставь уже, — выдохнула, прикусывая зубами прохладную мягкую мочку, цепляя языком ухо. — Давай, сволочь! Перина твоя промокнет к шайтанам.

Сардар извернулся, просовывая руку вниз, и Хесса захрипела, почувствовав в себе пальцы. Сжалась от удовольствия, пытаясь вобрать их глубже. Мало. Мало-мало-мало! Еще чуть-чуть — и станет много. Вытерпеть бы.

— Расслабься, бестолочь, — Сардар обхватил свободной рукой ее затылок, ероша волосы. — Больно не будет.

Какое там «расслабься»! Тело сводило судорогой, колотило дрожью, и было уже почти плевать на боль, на все, лишь бы вставил наконец, лишь бы перестал изводить, дразнить, обещать небывалое, невозможное — удовольствие вместо боли, а не вместе с ней. Первую в ее гробанутой жизни нормальную вязку и нормальное утро после вязки — без мучительного стыда и ненависти, залечивания побоев и вытряхивания заначки ради обезболивающего зелья ублюдка Сального.

Ладонь надавила на затылок, губы прильнули к губам. Хесса напряглась — вот сейчас… — но и целовал Сардар неправильно, не как Рыжий, прокусывая губы и язык до крови, а… мокро! Так же, как лизал. Влезал языком в рот, обводя губы изнутри, проводя кончиком по деснам, а пальцы тем временем перебирали волосы — перебирали, чтоб это все изогнулось и нахлобучилось! Нежно! Как будто он и в самом деле ласкал, а не готов был, чуть что, сжать кулак и рвануть, едва не сворачивая шею.