Книга Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки, страница 129 – Матильда Аваланж

Гадина хотела опоить меня своим зельем, но сама попала в свой же капкан.

Как же было отрадно это осознавать.

Еще больше мне бы хотелось лицезреть лицо своего муженька, когда он увидел ее с этой великолепной надписью, но увы, увы, задерживаться в доме Грэма я не собиралась.

Мне нужна была свобода действий, чтобы наконец-то получить развод!

В момент нашего поцелуя на пляже мне даже показалось, что Грэм понял, кто я на самом деле…

А потом он спас меня и так осторожно нес на руках…

Тогда тем более мне нужно было бежать от него со всех ног, что я и сделала.

Сегодня утром от Присси пришла весточка, что Амара, прикрывшая тюрбаном свою надпись, опозорилась на ужине перед высшим светом и засветила перед всеми свою премиленькую надпись, после чего куда-то исчезла.

То ли сбежала, то ли…

«Господин сказал, что ее теперь не будет, а это значит, мне нужно ехать к Горгону Шатоперу и теперь служить ему, ведь он следующий по линии Шатоперов, кто меня наследует, госпожа Виола…»

В конце письма слышались отчаянные нотки.

Ну и черт с ней, с этой Амарой, хоть бы она в седьмое пекло провалилась!

Мне срочно нужно разрезать нашу с Грэмом ленту на брачном древе, и снова стать Шатопер, чтобы освободить бедную девушку от данного ее отцом обета.

При этом я сама освобожусь от этих обременяющих брачных уз.

И, если для этого мне нужно опозориться на весь Эльмарино, то я так и сделаю!

Я прикоснулась к плечу озабоченной старой женщины:

— Не переживайте, госпожа Нотли, мы обязательно выручим Присси, и она станет свободной.

Так же, как и я.

Во дворе я приветливо поздоровалась с господином Нотли — это был добродушный старичок, который все время сидел у окошка в теньке с охапкой лозы, замоченной в холодной воде.

Буль прошлепал к нему, с интересом сунув нос в чан, наверное, надеясь обнаружить там съестное, но опрокинул ее.

Я кинулась помогать — водрузила чан с лозой на свое место и принесла новой воды из колодца.

Дело в том, что одной руки у Нотли не было — потерял во время нападения русалов на его деревню, а вот другой рукой он ловко плел корзины такой красоты, что я просто диву далась!

К сожалению, господин Нотли делал это не так быстро, как другие корзинщинки, а потому старики перебивались с хлеба на воду.

Но когда я положила перед старушкой деньги за постой, то она замахала на меня руками — мол, какие деньги с госпожи любимой Присси, да и дом вовсе не подходит для пребывания такой особы, как я.

Крыша прохудилась, и забор вон, кренится так, что сейчас повалится…

Я заверила, что до этого жила в гораздо более стесненных условиях, и тут для нас с Листочком и Булем чуть ли не хоромы — отдельная комната, настоящая постель, а не прохудившийся топчан.

Упрямая старушка наотрез отказалась брать плату, поэтому я быстренько сбегала на рынок сама и купила продукты.

Так в доме появилось мясо фавероли, масло, сыр, зелень, фрукты…

— Добрая вы, госпожа. Добрая, да такая милая. Хоть бы век тут жили со своим ребеночком нам на радость, — со слезами на глазах сказала старушка.

Но я понимала, что это невозможно, главным образом потому, что Листочек рос не по дням, а по часам — слишком быстро для обычного ребенка.

В последнее время он пару раз обернулся русалом просто так, без попадания на него воды, а это сулило большие неприятности.