Книга Судьба магии, страница 83 – Бет Рэвис, Сара Рааш

Я тоже давно не ухмылялась. Не хотела или не могла. Я погрязла в страхах, воспоминаниях и беспокойствах. И хотя они еще не миновали, я чувствую, что могу двигаться вперед даже с этой ношей. Будто часть тяжести спала, чтобы я смогла потянуться, вернуть чувствительность онемевшим конечностям и сделать вдох.

Я расстегиваю плащ Отто и снимаю его. Отто не возражает.

– Может, здесь и прохладно, но я не стану снова разжигать камин, – говорю я. – На всякий случай.

– Я думал, ты меня не соблазняешь.

– Ты о чем-нибудь другом думаешь? Я способна подарить другие радости.

– Ты заставляешь меня раздеваться в запертой комнате, Liebste. О чем еще я должен думать?

– О чем-нибудь невинном. Ангельском. Я добродетельная, святая женщина, Отто Эрнст, и я потрясена, что ты полагаешь иначе.

Он громко смеется, а я берусь за край его рубашки и дергаю. Он поднимает руки и позволяет мне снять ее.

У меня перехватывает дыхание при виде его обнаженной груди. Надеюсь, я никогда к этому не привыкну. Надеюсь, он всегда будет вызывать во мне это страстное желание.

На миг возникает противоречивое ощущение, появляется растерянность, когда те шрамы, которые я ношу, напоминают о себе, но я отгораживаюсь от этого и улыбаюсь шире, одаривая Отто многозначительным взглядом.

– Я передумала, – говорю ему. – Я и правда хочу тебя соблазнить. Замарай меня, jäger.

Он драматично ахает.

– Что случилось с моей святой hexe?

– Эти два слова не должны употребляться вместе.

Я продолжаю лукаво улыбаться, и он, кажется, приходит к тому же выводу, что и я, – мы давно не веселились вот так, забавляясь друг над другом.

Я толкаю его в плечо:

– Ложись.

На этот раз он подчиняется, кладет щеку на сложенные руки и растягивается на животе.

Я сажусь верхом на его бедра и достаю из кармана баночку с мазью, которую обычно используют для заживления ран, – пчелиный воск с добавлением мяты и лаванды. Аромат наполняет воздух цветочными нотками и пьянящей мятой, и я набираю немного мази пальцами и разминаю в ладонях, пока воск не согреется.

– Мы так и не обсудили то, что ты сделала с водой в зале под Триром, – говорит Отто, его голос приглушен.

– Мы так и не обсудили, – соглашаюсь я и провожу руками от его шеи вниз по спине.

Отто шипит, скорее от удивления, его мышцы напрягаются от неожиданного прикосновения. Но я делаю это снова, настойчивее, водя большими пальцами по его спине, и спустя секунду Отто начинает расслабляться, растягиваясь на матрасе. Еще прикосновение, и он издает низкий стон.

Я хочу поговорить о том, что сделала в подземном зале. О том, как контролировала воду и камни, которые сложили могилу Йоханна, и как это приоткрыло что-то в моей душе, ведь теперь у меня ощущение, будто частичка меня выскальзывает сквозь появившуюся трещину. Я вижу мир, о котором мечтает Хольда, мир дикой магии и бесконечных возможностей.

Но каким бы чудесным этот мир ни был, дикой магии оказалось недостаточно, чтобы спасти Йоханна, и мне жаль, невыразимо жаль, потому что я не знаю, будет ли магии когда-нибудь достаточно, чтобы уберечь всех.

Я хочу поговорить с Отто, очень. Но мы только и делали, что разговаривали, планировали и беспокоились, а этот момент кажется таким же простым, как наше путешествие, когда мы были втроем: он, Лизель и я. Мысль, что то время внезапно кажется мне очень простым, вызывает у меня смешок.