Книга Девушка из Монтаны, страница 76 – Грейс Ливингстон Хилл

Но музыканты были отличными, и руководитель оркестра ей тоже понравился. Она заметила, что многие слушатели тоже были рады. Мелодии брали за душу. У нее не получалось вдоволь слушать хорошую музыку. В эти три года они, конечно, время от времени посещали Музыкальную академию, но, хотя бабушка и держала там ложу, у нее редко выдавалось время или имелось желание ходить на концерты. Изредка, когда приезжали Мельба, или Карузо, или кто-то еще из мировых знаменитостей, она на часик появлялась в ложе, но обычно после того, как отзвучит какая-нибудь известная ария, удалялась, не заботясь о производимом ее уходом шуме, как будто оркестр вообще ничего не стоил, а ее саму интересовала лишь знаменитость. Поэтому Элизабет была незнакома радость целого концерта оркестровой музыки.

Она услышала, как Лиззи говорит:

– Да, это Вальтер Дамрош^[3]! Ну разве не странное имя? Бабушка считает, что звучит как ругательство. Говорят, он хороший, но мне больше понравились те, что в прошлом году выступали. Они играли веселые вещицы, и у них была такая штука, которая кричала ну прямо как младенец, все с хохоту покатывались. Здорово было, уж поверьте. А вот такая музыка мне не очень-то. А вам?

И Джим с Джо согласились, что не очень, Элизабет же улыбнулась и продолжала наслаждаться оркестром.

На повестке дня стоял арахис, и дружный хруст троицы вторгался в самые изящные пассажи. Элизабет очень хотелось, чтобы кузина отправилась на прогулку, что она наконец и сделала, любезно пригласив Элизабет присоединиться, но та отказалась и осталась дослушивать дневной концерт.

После ужина стали загораться вечерние огни, и Элизабет, глядя, как одно за другим вспыхивают окна в высоких домах на фоне синеющего июньского неба, вспомнила о Граде Небесном. Вот-вот должен был начаться вечерний концерт, послышались первые звуки, они неудержимо притягивали девушку. Впервые за день она сама решила куда-то направиться, остальные потянулись за ней, уже устав от развлечений и не представляя, чем еще можно было бы заняться.

Первую половину концерта они выдержали вполне смирно, но в антракте решили пойти посмотреть на электрический фонтан с разноцветными бликами и покататься на лодке. Элизабет же осталась на месте: фонтан ей был виден и отсюда. Даже бабушка и тетя захотели снова прогуляться, заявив, что с них хватит музыки. К тому же ее и издалека слышно, а им хочется мороженого. Разве Элизабет не хочется?

Она мило улыбнулась. Позволит ли бабушка ей остаться и послушать вторую половину концерта? Она любит музыку, а оркестр такой чудесный. К тому же сегодня она уже не в состоянии что-либо съесть. И обе дамы, приговаривая, что это очень странно, когда девушка отказывается от мороженого, отправились за лакомством с чистой совестью, а Элизабет, выдохнув, откинулась на сиденье и закрыла глаза, слушая первые чистые звуки, которые как бы прощупывали атмосферу: пригодна ли она для того, что произойдет потом?

К концу изумительной пьесы – в программке она значилась как «Весенняя песня» Мендельсона – Элизабет открыла глаза и сразу же встретилась взглядом с человеком, который стоял в проходе и внимательно смотрел на нее – это был он, тот самый!

А он всматривался в ее прекрасный профиль и не верил своим глазам. Неужели это она, его маленькая загорелая подружка, дева прерий? Эта девушка с прекрасным, благородным, умным лицом, с безупречными манерами? Она выглядела как светлый ангел, заброшенный в разношерстную компанию посетителей воскресной школы и городских гуляк. Шум, клацанье, топот толпы были от нее так далеко. Она была полностью поглощена сладкими звуками. Она взглянула на него, и ее лицо озарила улыбка, словно солнечный луч, проникший сквозь темные тучи. Ее глаза сказали: «Вот и вы, наконец-то!», а уста произнесли: «Как я рада вас видеть!»