Онлайн книга «Сон на яву»
|
61 Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок, пробирающий до костей. Мэделин ответила не сразу. Повисшая в воздухе пауза затянулась, став невыносимой, вязкой, удушающей тишиной. Наэлектризованная, плотная, она была полна предчувствий. Казалось, можно было услышать, как от накала страстей, от натянутых до предела тонких нитей терпения трещит воздух. Затем раздался хриплый, сдавленный голос Мэделин, пробивающийся сквозь рычание. Ей явно стоило нечеловеческих усилий сдерживать кипящую в ней ненависть и не наброситься на сестру. Она была на грани срыва, каждая мышца её тела была напряжена до предела в этой внутренней борьбе. — Не понимаешь? — прохрипела Мэделин, выдавливая из себя слова с такой силой, словно они причиняли ей физическую боль, словно каждое слово было сгустком боли и ярости, вырывающимся из самой глубины души. — Я злюсь, потому что Антонио — мой муж! Моя собственность! И если с ним что-то происходит, если его репутации что-то угрожает, то это касается и меня, и нашего дома, и моей жизни! Рушится наше общее будущее, наша нерушимая связь! Мне плевать на твой роман с Романом, да и с Антонио тоже! Это отбросы, ненужный хлам! И на тебя мне сейчас плевать! С этим покончено! Теперь он видит тебя насквозь и уже давно не влюблён. Маска спала! Он же не дурак, прозревший дурак, чтобы не понимать, с кем имеет дело! Но твоя беременность касается и нас с Антонио! Это совсем другое дело! Прямая угроза! Антонио опасается, что ребёнок действительно от него и что Роман узнает, кто настоящий отец. — Мэделин замолчала, и Эмили показалось, что та из последних сил старается взять себя в руки, глубоко вдыхая и медленно выдыхая. Её дыхание было тяжёлым, прерывистым, каждое движение давалось ей с трудом, она сдерживала обжигающий крик. — Если станет известно, кто настоящий отец этого ребёнка, если станет известно, что ты носишь ребёнка Антонио, то все его планы рухнут, как карточный домик! Рухнут безвозвратно, навсегда, на руинах его амбиций! Ты же прекрасно знаешь, что он хочет баллотироваться на пост судьи округа Остин на следующих выборах. Это его единственная и самая заветная мечта, его непоколебимая цель, к которой он шёл годами! Если о вашем романе и его отцовстве станет известно, поползут сплетни, как по сарафанному радио, разразится громкий, отвратительный скандал, настоящий гром, раскатившийся по всей округе, и ему придётся поставить крест на своих планах. Его карьере придёт неизбежный конец, конец всему, что он строил, и тогда, поверь мне, тебе не поздоровится! Ты попадёшь в адский вихрь! — Мэделин сделала очередную паузу, полную боли и предостережения. Её голос стал ещё более сдавленным, в нём слышалась ледяная угроза, пробирающий до костей холод и безжалостная сталь. — Антонио готов на всё, абсолютно на всё, лишь бы стать судьёй. Он будет как безжалостная машина. И я тебя предупреждаю, Антониетта: не стой у него на пути! Иначе это дорого тебе обойдётся! Он тебя раздавит! Сотрёт в порошок! Бесследно! - Ох, — выдохнула Антониета, одна из сестёр, склонив изящную головку на тонкой лебединой шее и поправляя блестящую, усыпанную драгоценными камнями диадему в каскаде шелковистых локонов. В её мелодичном, но сейчас чуть надтреснутом от усталости голосе, помимо явного утомления, прозвучала едва скрываемая, но совершенно отчётливая нотка нетерпения и досады. — Если бы ты только знала, милая Мэделин, как мне надоел этот, казалось бы, бесконечный разговор! Кажется, мы уже не битый час, а целую вечность, словно пленницы в замкнутом круге, кружим вокруг одних и тех же, столь утомительных светских условностей и чужих пороков. Это бездонная пропасть банальностей! Пойдём же наконец, дорогая, к нашим мужчинам. Уверена, они уже заждались, скучая в прокуренном салоне, где воздух пропитан дымом сигар и звоном хрусталя, и наверняка гадают, какие невероятные женские тайны или, быть может, заговоры мы тут обсуждаем. |