Книга Сон на яву, страница 15 – Рада Теплинская

Стыд, словно едкая кислота, разъедал Мэтью изнутри, заставляя его бежать из Натчеза. Он больше не мог выносить сочувствующие и насмешливые взгляды, не мог дышать воздухом города, где когда-то был уважаемым человеком, где его имя произносили с почтением. Он стал бродягой, скитающимся по пыльным дорогам, жалкой тенью самого себя. Они сели на видавший виды пароход, пропахший углём и дешёвым табаком, и отправились вниз по могучей Миссисипи, уносящей их всё дальше от прошлой жизни, от былого величия и достатка. Они постоянно переезжали, словно убегая от собственной тени и горьких воспоминаний. Каждый новый город, каждая новая пристань лишь на мгновение дарили иллюзию перемен, которая вскоре рассеивалась, оставляя после себя лишь разочарование и безысходность.

Мэтью практически всё время проводил в грязных салунах, где терпкий запах виски смешивался с запахом пота и отчаяния. Он проигрывал последние деньги в карты и отчаянно пытался хоть как-то поправить своё шаткое финансовое положение. В его глазах горел лихорадочный блеск, а руки дрожали от напряжения и бессонных ночей. Неухоженная седая борода придавала ему вид безумного пророка. А Эмили… Эмили оставалось лишь безропотно следовать за отцом, терпеливо снося все тяготы нищенской жизни. Она видела, как блеск в глазах отца тускнеет с каждым проигрышем, как на его изборождённом морщинами лице застывает печать отчаяния.

Она чувствовала его боль, его бессилие, его надвигающуюся беду. И в её юном сердце росла тревога за будущее — будущее, которое казалось ей всё более мрачным и неопределённым, как туман, окутывающий реку в предрассветный час. Её когда-то светлые глаза потускнели, а на щеках появился болезненный румянец. Она боялась за отца, боялась за себя, боялась того, что ждёт их впереди. Она молилась, чтобы этот кошмар когда-нибудь закончился, но её молитвы оставались без ответа. Она понимала, что отец, ослеплённый своей одержимостью, не видит её страданий, не замечает, как она увядает день за днём. И эта беспомощность разрывала ей сердце, и она чувствовала, что её надежда, подобно соломинке, вот-вот сломается под тяжестью выпавших на их долю испытаний.

Со временем, после долгих мытарств, словно блужданий в лабиринте отчаяния, и безнадежных попыток вернуть прошлое, словно удержать ускользающий песок времени, Эмили Кларк, подобно сломанной птице, чьи крылья были подрезаны жестоким ветром судьбы, вынуждена была заново учиться летать, робко и неуверенно, с тяжелым сердцем, словно налитым свинцом, но с ясным пониманием беспощадной реальности, словно ледяной водой окатившей ее юные мечты. Она как-то приспособилась к кочевой жизни.

Она привыкла к скрипу телег, ставшему ее постоянным спутником, к пыльным дорогам, ставшим ее ковром, и к переменчивым пейзажам, мелькавшим за окном, словно калейдоскоп воспоминаний. Однако она так и не смогла смириться с постоянной тенью, которую отбрасывали частые неудачи отца за карточным столом, словно темное облако, неотступно следовавшее за ними и омрачавшее их и без того скудное существование. Каждая проигранная партия, каждый проигрыш в карты, заставлял ее сердце сжиматься, как будто кто-то сдавил его ледяной рукой, отзывались эхом в ее душе, подобно погребальному звону, приводя к одному и тому же унизительному исходу: им приходилось, словно загнанным зверям, спасающимся от охотников, спешно собирать свои скромные, потертые пожитки, словно драгоценное сокровище, каждую ложку и потертое одеяло, и под покровом ночи, словно ворам, укравшим что-то ценное, покидать едва обжитые городки, где она начинала находить знакомых и друзей, спасаясь от гнева обманутых и разъяренных кредиторов, чьи лица искажались злобой, жаждущих вернуть свои деньги, словно голодные волки — добычу, разорвать их на куски.