Книга Наследник богов, страница 160 – Нира Страусс

Возможно, сложись все иначе – не открой Мере его ближайшего будущего, – он бы тоже разрешил все одним махом, не помня себя. Исследовал бы потом пустыни и затерянные усыпальницы с Найлой Бек, расшифровывал иероглифы и сдувал пыль с древних реликвий.

Старился год от года и иначе смотрел на течение жизни.

Однако ничего этого ему не суждено, так что придется утолять жажду одним глотком.

Ему уготовано другое… Но это не значит, что он лишит себя счастья на оставшийся краткий час.

Он скользнул ладонью по руке Найлы и переплел свои пальцы с ее, удивляясь, как такое простое движение может заключать в себе так много.

– Пройдись со мной.

Она одарила его легкой улыбкой. На щеках у нее играл румянец, и совсем не от египетской жары.

– Если ты так просишь…

Они не стали возвращаться в гостиницу, а просто продолжили путь, которым понесли ноги ослепленную яростью Найлу. Теперь у Геба появился еще один повод благодарить Хапи – за то, что вытряхнул его из оцепенения, в которое он впал после ссоры с Найлой, и погнал за ней.

«Ты не видел, что ли, как она тебя к стенке приперла? Сроду ничего сексуальнее не наблюдал!» – восторгался Хапи.

Да, Найла Бек великолепна даже в гневе. И намерение отослать подальше и ее, и Хапи, чтобы никто из них не стал свидетелем его гибели, пошло прахом, как и следовало ожидать. А он собирался попросить Хапи вести Найлу как можно более долгой дорогой, чтобы до Усадьбы они добрались, когда все уже будет позади. Чем бы это все ни было, разумеется.

Однако Найла с самого начала была права. Он не может решать за нее. Геб не сомневался: когда он сообщит Найле, что последняя хранительница – ее мачеха, вероятность убедить ее остаться в стороне мгновенно приравняется к нулю. И он ее понимает.

Он тоже не смог бы остаться в стороне, когда дело касается его любимых.

Центр Бавити бурлил: люди толпились у баров и вовсю наслаждались жаркой звездной ночью. Время ужина давно прошло, но ведь жизнь в Египте начинается после заката. Это уж точно не изменилось за последние три тысячи лет. Геб разделил с Найлой плошку млухии^[11]с уличного лотка, а потом Найла потянула его на открытый рынок, где готовили изумительный фалафель. Почти ничего из этих яств не существовало до его отбытия в Дуат, а может, они назывались тогда иначе, но Геб схватывал все на лету.

– Тебе понравится, – заверила Найла. – Он снаружи хрустящий, а внутри мягкий-мягкий.

Фалафель действительно оказался бесподобным, но куда бесподобнее было блаженство на лице Найлы, когда она попробовала кусочек. Геб, недолго думая, убрал надкушенный шарик от ее губ и завладел ими сам. Когда он отстранился, ее прекрасные темные глаза занимали, казалось, пол-лица.

– Дыши, прекрасная.

Найла, очнувшись, дожевала и проглотила остатки фалафеля.

– Ничего себе ты любитель целоваться… Кто бы мог подумать.

– Да, кто бы.

Они пошли исследовать Бавити дальше, и Найла рассказывала ему про оазис Бахария, в котором располагался город, и об открытиях на раскопках, ведущихся в окрестностях. Геб все это время старательно сдерживал улыбку, потому что уже слышал, как ровно то же самое Найла живописала Мере по дороге в гостиницу. Но она так светилась, погружаясь в воспоминания и расписывая находки, что лишь бессердечный негодяй мог бы ее прервать.

А Геб ни за что не свете не подрежет крылья Найле Бек.