Книга Сердце вне игры, страница 66 – Нира Страусс

Будь проклят этот Эшер и его гигантская лапища.

Тут у меня в памяти всплывает выражение его лица в тот вечер, когда он заметил, как я беру из холодильника лед и подавляю вздох. Тогда открылось маленькое оконце, через которое я увидела прежнего Эшера. Того, кто, несмотря на постоянно генерируемые им тысячу и один способ, как бы получше меня подколоть, неизменно был рядом, едва я попадала в беду. Ну да, я в курсе, звучит довольно невнятно и противоречиво: двое подростков, которые вроде как с виду терпеть друг друга не могут, в критические моменты – лучшие друзья. Даже Трин этого не понимает.

Как, например, в тот раз, когда умер мой котик, Тыква, и Эшер появился вдруг в нашем саду, хотя никто ему и слова не сказал. Тогда он помог мне раскрасить маленькую надгробную плиту и выкопать для усопшего достойную могилу. Уже на следующее утро возобновился наш обычный ритуал самых идиотских выходок и дразнилок, но весь тот день, когда я обливалась слезами, он стоически провел со мной.

Проблеск того Эшера и мелькнул тогда передо мной, и, если честно, сердечко у меня дрогнуло. Мысль о том, что он где-то рядом, что он существует, не ушел навсегда, придавала мне сил. В какой-то момент он, возможно, решил, что я уже недостойна этой его части, но все же он ее не утратил. Может быть, он еще не окончательно превратился в маниакального робота.

И пусть он потом сбежал (в прямом смысле этого слова) и снова стал держаться на расстоянии, я немного сбавила обороты. Мы с ним все так же не разговариваем и уж тем более не обмениваемся понимающими взглядами, но я перестала ставить лучшие хиты восьмидесятых, когда мы на трассе, и каждую ночь оставляю ему все большую часть кровати, чтобы ему было где раскинуть все свои мускулы.

Себя же я при этом уверяю, что делаю это в первую очередь для самой себя, а не для него. Есть более важные вещи, требующие моей энергии, чем старые обиды.

Проходит полтора часа, и вот мы уже в парке развлечений «Сильвервуд»^[25] – в одном из тех мест, которые отметила оранжевым фломастером на карте моя бабушка. Я еще никогда в жизни не бывала в таких парках, как и мои попутчики. Моей бабушке обычно лучше заходят парки ужасов, а Атланте глубоко безразлично все, что включает в себя слово «развлечение». Так что, когда при входе ей предлагают спасательный жилет ярко-бирюзового цвета, она лишь выгибает бровь и идет дальше, предоставив заботливой девушке общаться с пустым местом. Даже не удостоив ее ответом.

А я беру один такой жилет для бабушки, а также информационный буклет с подробной информацией об интенсивности (или уровне стресса) каждого аттракциона. К счастью и огромному облегчению для моего истерзанного переживаниями сердечка, бабушка по физическим параметрам явно не проходит на самые опасные. Меня бы просто удар хватил, если бы она решила прокатиться на американских горках с разворотами на триста шестьдесят градусов, а я не смогла бы в этом ей отказать, если бы она уперлась. Она – моя бабушка, но если посмотреть со стороны, то перед тобой – взрослая женщина шестидесяти семи лет, имеющая полное право принимать собственные решения.

Эшер взял другой буклет, с картой территории, и внимательно его изучает. С момента его возвращения в кемпер после зарядки выглядит он так, словно кол проглотил. Встал как вкопанный, едва я попалась ему на глаза, и просканировал мое белое платье, а я сразу догадалась о причине такого интереса. Почувствовала, как вспыхивают щеки, но это – побоку. Более того, я вообще восприняла это как карму, расставляющую все по своим местам.