Онлайн книга «Руны земли»
|
Ее все-таки выманили посмотреть одним глазком на гостинцы, и она тут же попалась под вышитое покрывало Инги. Дру́жки жениха дали выкуп, и Гордая Илма позвала гостей в ригу, где уже ждали столы с угощением. После подарков и укоров невеста встала, попрощалась с домом и подругами и в сопровождении толпы родственников и лесных людей, воющих праздничные песни, двинулась вслед за женихом через поля мимо желтеющих опушек леса к дому Инги, к дому будущей жизни. Правда, волосы стричь ей пока не будут, походит она в девичьей красе до возвращения Инги из похода. * * * Вот скамеечка, на которой они целовались с Инги. У межевого камня встретили их Хельги и Гутхорм с людьми. Проводили к дому. Столы уже были накрыты, но сначала молодых обвели вокруг дома и подвели к кузнице. Хельги выгнал спрятавшихся там мальчишек и остался один с молодыми. Там, в черной полуземлянке с заросшей травой крышей, кузнец скрепил их договор по-своему. Народ с любопытством ждал снаружи. Гутхорм улыбался в бороду, вспоминая, как Ивар, отец Хельги, когда-то освящал его с первой женой своим молотом, водил вокруг очага и скреплял их руки над огнем. Воздух, вода, земля и огонь освятили их союз. Кузнец – мастер времени, помогающий своими кознями превращаться руде в железо, а тому застывать в клинке с узорами инея и бронзе оборачиваться искусной красотой. Молодые вышли, щурясь от неожиданно выглянувшего солнца. Уставшая до крайности Илма чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Все это столь занимательное со стороны действо теперь изводило ее, и она лишь терпела и мечтала, чтобы все быстрее кончилось. По спине между лопаток стекали капли пота. После коротких обрядов молодых ввели в дом и наконец усадили. Пользуясь свадебным правом мужчины и женщины, парни и девчонки расселись вперемежку, тесно прижимаясь друг к другу. Женщины – в ярких покрывалах на головах, все как невесты, мужчины – в крашеных рубахах, в многочисленных украшениях из бронзы и серебра, янтаря и сердолика. От терпеливой торжественности не осталось и следа. После застольной молитвы расхватали еду, словно три дня не ели. На третьем поднятии чаш, когда гёты пьют за Фрейра, за урожай и приплод, молодые встали и в сопровождении родителей отправились к своей новой постели, отделенной от общего стола расшитым ковром. Перед постелью, покрытой покрывалом такой красоты, какой Илма никогда прежде не видела, она вдруг испугалась, что их заставят прямо сейчас возлечь перед всеми. Инги сел на край постели, и она разула его у всех на виду, посматривая снизу в его темные глаза, чувствуя, как щеки разгораются румянцем. Тут всех вновь пригласили к столам, и молодых оставили наедине. Илма наконец заулыбалась. Она хотела задуть светец, но передумала, повернулась к Инги и, улыбнувшись, стала распоясываться, скинула передники-полотенца, верхние юбки, крученые запястья из серебра. Инги засуетился. Пока он стягивал с себя рубашку, она вылезла из всех юбок и из длинной нижней рубахи. Звякнув оставшимися на шее украшениями, бросилась на постель. Золотые волосы размахнулись тенями на подушках, височные подвески мерцали вдоль раскрасневшихся щек, и покрытая мурашками матовая кожа пряталась под кружевом бус. Инги обернулся к ней. Тени ее тела, блеск серебра, переливы ее волос и огонь из-под ресниц. Его рука медленно коснулась ее бедра. Она лежала, раскинувшись на ложе, красивая и вечная – такой она всегда будет для него и для всего мира, с этой улыбкой из-под полуприкрытых глаз. |