Онлайн книга «Руны земли»
|
А сидящий рядом Инги, с которым ей обещалось счастье, глупо улыбается и мычит что-то одобрительное о своем будущем знакомстве с воспитанницей ярла Скули. Да, он уйдет, и каждое мгновение стучало в ее сердце о том, что их летнее счастье не повторится. Каждый взгляд, прикосновение, улыбка, вздох – все это в последний раз… Все эти обряды и прощание с девичьим прошлым всего лишь игра, которая дала время забыться. Слегка. Только что на суйме объявили, что он пойдет в этот злосчастный поход, к ним в дом приходили сваты, праздник продолжается, а между ними повисла тень. Он уже почти не с ней, а там, с воинами, конунгами, ярлами, и с затеявшей свою месть злой Ингигерд… Дочь конунга, о которой, закатывая глаза, говорили Оттар и Альвстейн, вела свою войну, в которую теперь был втянут Инги. Имя ее обжигало сердце Илмы нехорошим предчувствием. Илма уже ненавидела еще одну соперницу, пришедшую невесть откуда и ведущую на верную смерть таких молодых парней, как Инги. Бесстыжие глаза Салми рассказали ей, как коротко было ее счастье. Ненамного дольше, чем у соперницы… Илма взяла в руки кусочек пряного хлебца и, не обращая внимания на окружающих, тихо зашептала: – Пошла-пошла де́вица, пошла-пошла Илма по теплой дороге в теплую сторону да в южные страны, пошла через теплые поля на теплую гору. На той горе теплой стоит сухое дерево, на том сухом дереве сидит сухой человек, ножки-то у него сухонькие, ручки-то у него сухонькие, сам не горит, да в ручках держит тот сухой человек пламя. Пламя горячее, горячее-светлое, так пусть Илма станет для Инги светлее месяца светлого, теплее солнца теплого, роднее отца матери родных, да не остынет любовь их, да пусть присохнет сердце Инги к Илме на веки вечные, на все времена! – Съешь, дорогой, кусочек, закуси, пожалуйста! – подала она пряник мужу. * * * Вечером второго дня свадьбы Хельги сказал Гутхорму, что еще в середине лета отобрал очень красивого бычка. Гутхорм все понял и сказал, что всегда удивлялся тому, как Хельги не только предвидит то, что произойдет, но и готовит для этого все необходимое. Хельги продолжил, что сегодня утром он велел бычка не кормить. Гутхорм кивнул и посмотрел на сына. Ранним утром босая девчонка в некрашеной рубахе пошла от эльдхуса Хельги через поле, распевая звонким голоском веселую песенку. В ее руке благоухал пучок травы, к которому тянул свою морду молодой бык. За ним следовал Хельги. Одной рукой он держал веревку, охватившую шею и рога бычка, в другой нес широкобородую секиру, на щеках которой в последние дни перед приездом Гутхорма наводил врезкой плетеный узор из серебра. Далее шел Хотнег-старший, помощник Хельги, за ним подростки: Оттар и Инги, Эйнар, Тойво и младший Хотнег. Все в светлых рубахах. Вслед за ними в лучших одеждах шли Гутхорм со старшими дружинниками, замыкали шествие трэлли, которые несли корзины с элем, хлебом и луком. Люди с быком, миновав поле, не сразу вошли во двор святилища, а сначала медленно двинулись вдоль забора и, только обойдя круг, остановились перед широкими воротами. Хельги дал бычку лизнуть со своей ладони немного соли, девчонка передала годи зеленый пучок трав и убежала домой, а мужчины вслед за быком и Хельги вошли в священный двор. Теперь Хельги повел быка вокруг дуба в обратном направлении и, вернувшись к каменной плите, отдал веревку Хотнегу-старшему, а сам поднял лицо к висельнику. Пробормотав приветствие, Хельги обернулся к мальчишкам и велел им раздеваться. В их глазах явно мелькнул страх, что сейчас кого-нибудь из них принесут в жертву богам вместе с быком. |