Книга Ловушка для сердцееда, страница 12 – Натали Карамель

«Надеюсь, у них всё будет хорошо», — подумал он с непривычной, искренней, тихой теплотой, которой никогда не испытывал при жизни. «Пусть их жизнь сложится счастливо. Без таких… как я.»

Свет в конце туннеля становился всё ярче, всё теплее. Он неумолимо манил. Лео почувствовал… волнующее ожидание. Скоро он увидит его. Отца. Измученного, сломленного, но всё же его отца. Того, кто любил его до самого конца, даже сквозь алкогольный туман. Того, кто на собственной шкуре познал чудовищную цену любви, но не смог научить сына ничему, кроме панического страха перед ней. Лео готов был встретить его. Готов был сказать… что? «Прости»? «Я понял»? Он не знал. Но его неудержимо влекло к свету, к этому долгожданному обещанию воссоединения, к логическому завершению долгого, пустого пути мнимых побед.

И вдруг… что-то неуловимо изменилось.

Звенящую тишину разорвал настойчивый шёпот. Сначала далёкий, невнятный, едва различимый. Потом всё ближе и отчётливее. Не один голос, а несколько. Тревожные, настойчивые, умоляющие. Они звучали не внутри него, а снаружи, словно пробиваясь сквозь толщу воды или густой, непроницаемый туман.

— …граф… …ваша светлость…

— …пожалуйста…

Лео попытался игнорировать. Свет был так близок! Ещё немного…

Но шёпот усиливался, становился всё отчётливее, навязчивее. Он мешал концентрации, разрывал хрупкую связь с тёплым сиянием.

— …граф Леонард… …очнитесь… …доктор, он не дышит…

Граф? Откуда это странное слово? Какая нелепая глупость! Он — Лео Виллард. CTO. Циник. Победитель. Мёртвый победитель. Оставьте меня в покое! Я почти у цели!

— …ради Бога, ваша светлость, откройте глаза!..

— …пульс есть, но крайне слабый…

— …этот проклятый поединок…

Шёпоты сплелись в невыносимый, раздражающий гул. Свет в конце туннеля начал мерцать, словно умирающая звезда, отдаляться. Лео почувствовал не просто досаду — панический ужас. Его тянуло обратно! Из умиротворяющей темноты — куда-то… совершенно в другое место.

— Нет! — отчаянно закричал он в своём сознании. Я хочу к свету! К отцу! Оставьте меня навсегда!

Но шепоты, теперь уже почти истошные крики, накрыли его сознание ледяной волной:

— …Граф Леонард! …Очнитесь сию же минуту!

И вместе с последним, отчаянным приказом пришло ощущение. Первое с момента взрыва. Не боль. Холод. Ледяной, пронизывающий до костей холод. И давящая тяжесть. Страшная, парализующая тяжесть во всем несуществующем теле. И отчётливый запах. Не гарь и не бодрящий кофе. Что-то чуждое… горькие лекарства? Запах воска? Старого дуба? Пыли веков?

Свет в конце туннеля погас окончательно. Темнота сгустилась, но теперь она была не успокаивающей, а угрожающей, наполненной чужими голосами и навязчивыми, пугающими ощущениями. Последнее, что успел подумать Лео Виллард, прежде чем его сознание сжалось в тугой, болезненный комок под натиском безжалостной реальности, которая его настигала:

«Что… что за чёртов баг теперь?!»

И мир Лео Вилларда, циника из технологичного будущего, окончательно рухнул, чтобы дать рождение чему-то — или кому-то — совершенно иному.

Первым ощущением была боль. Не та мгновенная и всепоглощающая от взрыва, а тупая, разрывающая, пульсирующая где-то в груди, чуть левее центра. Она билась в такт с грохотом в висках. Вторым — тошнотворный запах. Смесь уксуса, каких-то горьких трав, воска и… крови. Старой, запекшейся крови.