Онлайн книга «Летний сад»
|
Полина Саймонс Летний сад Оформление обложки Ильи Кучмы Copyright © 2005 by Paullina Simons All rights reserved © Т. В. Голубева, перевод, 2025 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025 Издательство Азбука® * * * Посвящается Кевину, моему мистическому проводнику У рек Вавилона мы сидели и плакали, когда вспоминали Сион. Там на ивах мы повесили наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас песен, притеснители наши требовали от нас веселья, говоря: «Спойте нам одну из песен Сиона». Как нам петь песнь Господа в чужой земле? Это Песнь песней Соломонова. Книга первая. Край люпинов и лотосов Здесь лотос чуть дрожит при каждом повороте, Здесь лотос блещет меж камней… Клянемтесь же, друзья, изгнав из душ тревоги, Пребыть в прозрачной полумгле, Покоясь на холмах, – бесстрастные как боги, — Без темной думы о земле. Глава 1. Олений остров, 1946 год Панцирь Панцирь (существительное) – твердая толстая раковина или оболочка из кости или хитина, что прикрывает части тела животного, такого как лобстер. Когда-то давно в Стонингтоне, в штате Мэн, перед рассветом, в конце горячей войны и перед началом холодной, молодая женщина в белом, внешне спокойная, но с дрожащими руками, сидела на скамье у залива и ела мороженое. Рядом с ней сидел маленький мальчик и тоже ел мороженое; у него было шоколадное. Они время от времени разговаривали; мороженое таяло быстрее, чем женщина успевала есть. Мальчик слушал, как она напевает ему русский романс «Гори, гори, моя звезда», стараясь научить его словам, а он, дразня ее, путал строки. Они наблюдали за тем, как возвращались к берегу ловцы лобстеров. Женщина обычно слышала крики чаек еще до того, как видела сами лодки. Дул легчайший ветерок, чуть шевеля волосы женщины вокруг лица. Несколько прядей выбились из длинной толстой косы, спадавшей через плечо. Она была светловолосой и миловидной, с прозрачной кожей и прозрачными глазами, веснушчатой. А у загорелого мальчика были черные волосы, и темные глаза, и пухлые детские ножки. Они как будто сидели здесь без определенной цели, но так лишь казалось. Женщина сосредоточенно наблюдала за лодками на голубом горизонте. Она могла бы посмотреть на мальчика, на мороженое, но не сводила взгляда с залива, словно он притягивал ее. Татьяна упивалась настоящим, потому что ей хотелось верить, что вчерашнего дня нет, что есть лишь мгновение здесь, на Оленьем острове – одном из длинных пологих островов, расположенных у побережья Центрального Мэна и связанных с континентом паромом или подвесным мостом. По такому мосту длиной в тысячу футов они ехали в своем доме на колесах, старом «номаде-делюкс». Катили через залив Пенобскот, вдоль Атлантики на юг, на самый край мира, в Стонингтон, маленький городок, приютившийся между дубовыми рощами на холмах у самой оконечности Оленьего острова. Татьяна, отчаянно пытавшаяся жить только настоящим, полагала, что нет ничего более прекрасного или мирного, чем эти белые деревянные домики, построенные на склонах вдоль узких грязных дорог и смотрящие на пространство волнующейся воды, за которым она наблюдала день за днем. Это покой. Это настоящее. Все почти так, словно ничего другого нет. |