Книга Летний сад, страница 274 – Полина Саймонс

– От тебя зависят твой муж и твой сын, Таня. И ребенок, которого у тебя нет, тоже зависит от тебя.

– Прости, – прошептала она, прижимая кулаки к животу. – Я знаю… но мы забеременеем, да, это лишь вопрос времени.

– Почти десять лет, как я вернулся. Тик-так.

У нее задрожали ноги. Она отступила назад. Александр встал.

– Ладно, я хочу сказать тебе, что я думаю. Примерно так, – мрачно произнес он. – Увольняйся или не увольняйся. Соглашайся на повышение или не соглашайся. Но если ты возьмешь ночную смену, то, попомни мои слова, мы со временем – не знаю как и когда – будем об этом сожалеть.

И, не добавив больше ни слова, он ушел в дом.

В постели Александр позволил ей целовать его руки. Он лежал на спине, а Татьяна, нагая, уселась на него, сжимая ему бока коленями. Взяв его руки, она медленно их целовала, дюйм за дюймом, сустав за суставом, прижимала их к груди, но, когда она хотела заговорить, Александр тут же отдернул их:

– Я знаю, к чему все это. Я это проходил тысячу раз. Так что валяй. Касайся меня. Ласкай меня. Шепчи. Сначала скажи, что больше не замечаешь мои шрамы, потом поцелуй их. Ты всегда так делаешь, ты всегда убеждаешь меня, что, каким бы безумным ни был твой план, на самом деле это лучше и для тебя, и для меня. Снова вернемся в блокадный Ленинград, сбежим в Швецию, Финляндию, доберемся до Берлина, до ночной смены. Я знаю, что будет дальше. Продолжай. Ты хочешь меня убедить, что правильно было остаться в Ленинграде, когда я тебе говорил, что для спасения твоей упрямой головы ты должна вернуться в Лазарево. Ты хочешь меня убедить, что бежать через вражескую территорию, через замерзшие болота Финляндии, когда ты беременна, – единственный путь для нас? Пожалуйста. Хочешь мне сказать, что работать всю ночь в пятницу вместо того, чтобы спать в моей кровати, – наилучшее для нашей семьи? Попытайся. Я знаю, что со временем тебе это удастся. – Он смотрел на ее опущенную светловолосую голову. – А если даже и нет, я все равно знаю, что ты в любом случае сделаешь то, чего хочешь. А я не хочу, чтобы ты это делала. Ты знаешь, что тебе следует отдыхать, а не трудиться ночами, – и кстати, все эти должности я считаю смешными по многим причинам, в которые не хочу вникать. Я говорю тебе здесь и сейчас, что путь, на который ты нас направляешь, приведет к хаосу и раздору, а не к порядку и согласию. Но это твой выбор. Это определяет тебя – как сиделку, как женщину, как жену, – ты изображаешь рабскую покорность. Но ты меня не одурачишь. Мы оба отлично знаем, что под твоей бархатной перчаткой скрыто кованое железо.

Когда Татьяна промолчала, Александр привлек ее к себе.

– Ты предоставила мне слишком много времени, чтобы понять Бэлкмана, – сказал он, целуя ее в лоб. – Ты слишком долго молчала, но я научился кое-чему из твоей ошибки. Я молчать не собираюсь – я говорю тебе сразу: ты делаешь глупый выбор. Ты не видишь будущего. Но делай что хочешь.

Встав рядом с ним на колени, она начала ласкать его между бедрами, мягко поглаживая и нажимая.

– Да, – сказал он, закидывая руки за голову и закрывая глаза. – Ты знаешь, что мне это нравится, твои исцеляющие руки… и я им отдаюсь.

Она целовала его, шептала и – да, говорила, что больше не замечает его шрамы и что они могут, по крайней мере, забыть обо всем на несколько темных часов.