Книга Летний сад, страница 427 – Полина Саймонс

Оба они задыхались, глядя друг на друга, – двое мужчин пятидесяти лет, солдаты, бойцы. Оба уже теряли рассудок, не в силах поверить, что дело могло дойти до такого. Но оно дошло, и теперь нужно было что-то решать.

– Ты думаешь только о своем сыне, Александр. Но я должен думать обо всей команде. Я отвечаю за тысячу человек.

– Том, ты знаешь, что делают северные вьетнамцы и кубинцы с американскими солдатами.

– Кумкау близко к демилитаризованной зоне. В Ханое и рядом с Китаем кубинцев нет. Мы же не отправимся к Китаю, нет?

– Северный Вьетнам прямо нарушает все пункты Женевской конвенции, которую, кстати, он подписал. Наши парни вдруг оказываются на тропе Хо Ши Мина – мертвые, утопленные, сожженные, изуродованные до неузнаваемости, потому что их не могут отпустить живыми, чтобы они рассказали всему миру, как северные вьетнамцы обращаются с военнопленными, и тебе хочется, чтобы там бросили и Энта?

– Они могут их отпускать или не отпускать, – сказал Рихтер. – Как будто мир вообще интересуется, что там делают с военнопленными. Мир волнует только то, что американцы делали в деревне Майлай.

– Да, – согласился Александр, – потому что они благосклонно относятся к отсутствию стандартов вообще, но мы сурово судим их за нарушение по отношению к нашим людям. Вроде как ставим Карфаген выше Рима. Я знаю. От Рима ждут большего. Но суть в том, – продолжил он, – что ты можешь как угодно что-то доказывать, пока Элкинс за дверью, но ты прекрасно знаешь, что так или иначе я отправлюсь в Кумкау, чтобы узнать, что случилось с моим сыном. Я приехал во Вьетнам не для того, чтобы ходить с тобой по борделям. Мы говорим об Энтони. Об Энтони! – Александр резко умолк.

– Я знаю, о ком мы говорим! – Рихтер сдерживался с трудом. – Я о нем заботился и защищал его как мог с тех пор, как он прибыл сюда. Он со всем справлялся. Я почти не задавал ему вопросов, если задание было выполнено, и он мог делать что хотел. И все потому, что он хотел именно этого.

– Хорошо, – кивнул Александр. – А я хочу другого, если коротко. Или ты мне поможешь, как предполагалось, или ты останешься здесь, выложив мне пятьсот причин к тому, почему ты этого не можешь, но Энтони не останется в Северном Вьетнаме. – Кулаки Александра прижимались к столу. – Только не мой сын, ни дня больше. – Он глубоко вздохнул, не сдвинувшись ни на дюйм, его плечи приподнялись.

Рихтер, не скрывая раздражения, встал и отошел от стола, но тут же вернулся на место. Александр сидел. Он понимал, что сейчас происходит с Рихтером. Он просто не хотел этого слышать. И после нескольких минут и еще одного стакана виски Рихтер наклонил голову.

– Чего я не понимаю, так это почему твоя чертова жизнь должна была быть спасена налетом Татьяны на Берлин, – сказал он, на этот раз тихо. – Почему твоя жизнь не могла стать другой?

– Моя жизнь и стала другой.

– Ох, не думаю. Совсем даже не думаю.

Выкурив пару сигарет, Рихтер наконец успокоился достаточно для того, чтобы позвать обратно Ха Сая и Элкинса. Подвыпивший Элкинс разбудил Мерсера. Был уже второй час ночи. И теперь мужчины стояли по стойке смирно. Рихтер в волнении забыл дать команду «вольно».

Подойдя к горцу, Рихтер впился в него взглядом:

– Ха Сай, ты знаешь эти места, как собственную ладонь, но… позволь спросить кое-что, и я хочу, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем ответишь. Та деревня, Кумкау, далеко отсюда, далеко от твоей области действий. В конце концов, ты же из Бонгсона, а это далеко. Подожди, не перебивай. Возможно, только возможно, как тебе кажется, Кумкау может находиться к западу от Северного Вьетнама? Может ли она лежать на милю-другую с внутренней стороны лаосской границы, в горах Кхаммуана? Может, ты чуть-чуть ошибся? А? Подумай, прежде чем отвечать.