Книга Летний сад, страница 46 – Полина Саймонс

Татьяна прищурилась:

– Ты что-то знаешь об этом?

– Я кое-что знаю об этом. – Он показал на свои уши. – Я немного прислушивался к болтовне и слухам, что обсуждали за моей дверью охранники, пока я сидел в одиночном заключении.

– Правда? – Татьяна произнесла это задумчиво, но на самом деле просто старалась не дать Александру увидеть ее глаза.

Она не хотела, чтобы он увидел в ее испуганном взгляде тревожные звонки Сэма Гулотты.

Когда они не говорили о еде или комитете, они говорили об Энтони.

– Можешь ты поверить в то, как он хорошо разговаривает? Просто маленький мужчина.

– Таня, он каждый вечер ложится в постель вместе с нами. Можем мы поговорить об этом?

– Он просто маленький мальчик.

– Он должен спать в собственной постели.

– Она большая, ему страшно.

Александр купил для Энтони кровать поменьше, но тому она не понравилась, он не хотел на ней спать.

– Я думал, это для тебя, – сказал он отцу.

– Зачем бы мне другая кровать? Я сплю вместе с мамулей, – ответил ему Александр Баррингтон.

– Вот и я тоже, – сказал Энтони Александр Баррингтон.

Наконец Александр сказал:

– Таня, с меня хватит. Он больше не ляжет с нами.

Она попыталась разубедить его.

– Я знаю, что у него кошмары. Я уложу ребенка в его постель. И буду с ним сидеть сколько понадобится.

– Он среди ночи нуждается в матери.

– Это я среди ночи нуждаюсь в его матери, его обнаженной матери. Ему придется обойтись присутствием папы, – заявил Александр. – А ей придется заниматься мной.

В первую ночь Энтони визжал добрых пятьдесят пять минут, а Татьяна лежала в спальне, закрывая голову подушкой. Александр так долго оставался в детской, что заснул на кровати Энтони.

На следующую ночь Энтони скандалил сорок пять минут.

Потом тридцать.

Потом пятнадцать.

И наконец он лишь тихо захныкал, подойдя к кровати родителей со стороны матери:

– Я не буду больше плакать, но, мама, пожалуйста, уложи меня спать сама.

– Нет, – ответил Александр, вставая. – Я тебя уложу.

На следующий день, когда мать и сын возвращались домой с причала, Энтони спросил:

– А когда папа вернется?

– Вернется куда?

– В то место, откуда ты его привезла.

– Никогда, Энтони. – Татьяна содрогнулась. – О чем вообще ты говоришь?

Ее пробрала дрожь при воспоминании о том месте, откуда она его привезла, – об окровавленной грязной соломе, на которой он лежал, измученный, в наручниках, ожидая не ее, а окончания своей жизни в сибирской глуши. Татьяна опустила сына на землю.

– Чтобы я никогда больше такого не слышала!

«Или твои нынешние кошмары поблекнут в сравнении с теми, которые у тебя начнутся».

– Почему он идет так, словно несет на плечах все тяготы мира? – спросил Александр, когда они возвращались домой вместе.

Зеленый сияющий океан виднелся справа от них, за качавшимися пальмами.

– Вообразить не могу.

– Эй, – сказал он, подталкивая ее бедром.

Теперь, когда он не был измазан лобстерами, он так делал – подталкивал ее. Татьяна взяла его за руку. Александр наблюдал за Энтони.

– Знаешь что? Позволь мне… Я отведу его ненадолго в парк, пока ты готовишь ужин. – Он подтолкнул ее вперед. – Давай иди, о чем ты беспокоишься? Я просто хочу с ним поговорить по-мужски.

Татьяна неохотно ушла, а Александр повел Энтони на качели. Они купили мороженого, пообещав друг другу не говорить мамуле, а когда они пришли на детскую площадку, Александр сказал: