Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
Разрушению подвергался всегда один и тот же пятикилометровый отрезок дороги, и стоило отправить людей в любое время суток на любой участок разрушенных рельсов, как с холмов немедленно начинался артиллерийский обстрел. Был июнь, и погода стояла теплая. Вечером каждого дня Александр приказывал уносить жертв с железнодорожных рельсов в поле за тополями, где их опускали в братские могилы и даже не засыпали доверху землей. Это были воронки от мин, взорвавшихся несколькими неделями ранее, и они пока не были целиком заполнены мертвыми телами. Место это пахло развороченной землей, водой и недавней смертью. День 22 июня 1943 года пришел и ушел. Два года назад началась война. Два года назад началось все. Орбели и его искусство, 1941 год Александра разбудили в четыре часа утра, дав ему проспать всего час. Его немного утешало то, что всех остальных тоже разбудили и приказали построиться во дворе. Было 22 июня 1941 года, летнее солнцестояние, самый долгий день в году. Воскресное утро. Розовый рассвет летнего дня. К войскам гарнизона обратился полковник Михаил Степанов: – Около часа назад Гитлер уничтожил Черноморский флот, базирующийся в Крыму. Погибли наши самолеты, корабли и наши люди. Его войска вошли на советскую землю. Он вторгся через границу Украины к северу от Пруссии. В полдень будет сделано сообщение по радио министром обороны товарищем Молотовым. Началась война. В рядах полусонных солдат послышался ропот. Александр молчал. Он не удивился: офицеры Красной армии уже давно говорили о войне. Еще с зимы ходили слухи о стягивании Гитлером войск к границам, но первая мысль Александра о войне была такова: «Война! Вот еще один шанс для побега». Чтобы не заснуть во время четырехчасового слушания планов защиты, он пил кофе и курил. Затем его направили на патрулирование Ленинграда до шести часов вечера, когда он должен был вернуться в казарму для дежурства. Александр с радостью ушел из гарнизона в одиннадцать часов утра. Он беззаботно прошелся по Сенной площади и по Невскому проспекту, где разнял дерущихся женщину и мужчину. Женщина била гораздо более крупного мужчину сумкой и кричала на него. Александр через минуту понял: женщина возмущается тем, что мужчина пытался влезть перед ней в очередь. – Как, он не знает, что началась война? Что, по его мнению, все мы делаем здесь? Он не будет стоять передо мной. Мне наплевать, даже если вся Красная армия придет сюда. Подняв брови, Александр сказал мужчине: – Вы слышали ее. Вы не встанете перед ней в очередь. Дойдя до Елисеевского магазина, Александр вмешался в перепалку восьми женщин, вцепившихся друг в друга из-за колбасы, принадлежавшей одной из женщин и выпавшей из ее сумки, но проворно поднятой другой. Пока он занимался этим, третья женщина сбежала с чьей-то мукой. Александр не стал входить в роль царя Соломона, чувствуя, что не его призвание спорить из-за колбасы с восемью взбешенными женщинами. Он отошел в сторону, попав в другую потасовку людей, садящихся в автобус. Александр решил уйти с Невского. Тут было хуже, чем на войне. На войне, по крайней мере, можно достать винтовку и стрелять во врага. Он дошел до Исаакиевского собора и Медного всадника, где было более спокойно. Он постоял несколько минут, покуривая и глядя на памятник. Прошло несколько недель с тех пор, как он проверял свою книгу в Публичной библиотеке. Он подумал, что теперь, когда началась война, разумнее и безопаснее забрать книгу и держать ее у себя. Библиотеки и музеи наверняка будут вывозить свои ценные объекты из Ленинграда – на всякий случай. Глядя на статую Петра, Александр пытался вспомнить отрывки из своей любимой поэмы «Медный всадник»: |