Книга Татьяна и Александр, страница 303 – Полина Саймонс

Когда Александр закончил свой рассказ, генералы молчали, молчали посол и консул.

– Ну и ну, капитан Белов, – сказал Бишоп, – вот это жизнь вам выпала. Сколько вам лет?

– Двадцать семь.

Бишоп присвистнул.

Генерал Пирсон из военно-морских сил сказал:

– Так вы говорите, что ваша жена, не зная, где вы, приехала в Германию с оружием, отыскала лагерь, в котором вы находились, нашла вашу камеру, нашла вас и организовала ваш побег из Спецлагеря строгого режима номер семь?

– Да, сэр. – Александр помолчал. – Может быть, в отчете трибунала не будет упоминаться моя жена?

Джон Равенсток молчал. Генералы молчали.

– И как вы будете называть себя, если ваше американское гражданство будет восстановлено?

– Энтони Александр Баррингтон, – ответил он.

Мужчины уставились на Александра. Он встал и козырнул им.

Дверь открылась, и семеро мужчин покинули конференц-зал. Александр вышел последним. Он видел, что Татьяна с трудом поднимается с кресла, держась за подлокотники. У нее был одинокий и несчастный вид, и он боялся, что она свалится на пол перед шестью незнакомыми людьми. Ему захотелось что-то ей сказать, чтобы успокоить, и, слегка кивнув, он произнес:

– Мы едем домой.

Она глубоко вдохнула и закрыла ладонью рот.

А потом – это ведь была Татьяна, и ей было не сдержаться, да и по-другому она просто не умела – она подбежала к Александру и бросилась к нему на шею, не обращая внимания на генералов. Заключив его в объятия, она уткнулась мокрым лицом ему в шею.

Он наклонил к ней голову и приподнял ее над полом.

Уходит многое, но многое пребудет, и пусть ныне мы не та сила, что в старые времена двигала землей и небесами, но мы все же…

Несгибаемые.

Баррингтон, Ленинград, Луга, Ладога, Лазарево, остров Эллис, горы Святого Креста, погибшие семьи, погибшие матери и отцы, братья по оружию запечатлены в их душах и на их прекрасных лицах и, подобно переменчивой луне, подобно Юпитеру над Мауи, подобно созвездию Персея с его голубыми взрывающимися звездами, они остаются, пока звездный ветер шепчет над реками, над океанами и морями, шелестя в посеребренных луной небесах…

Татьяна…

Александр…

Но Медный всадник недвижим.

Выражаю признательность:

Ларри Брэнтли, голосу армии, за часы, проведенные со мной в разъяснении вещей, мне совершенно неизвестных;

Трейси Брэнтли, его жене и моей истинной подруге, которая очень по-дружески заранее подсказывала мне важные вещи, когда начинала рыдать в нужных местах, полюбив Таню и Шуру;

Ирэн Саймонс, моей первой свекрови, за то, что дала мне фамилию, под которой я пишу мою книгу;

Элен Райан, моей второй свекрови, за то, что отдала мне своего идеального второго сына;

Радику Тихомирову, дружившему с моим отцом на протяжении шестидесяти лет, за то, что снял копии дневников тех, кто пережил блокаду, в петербургской библиотеке и прислал мне сотни страниц на русском;

Роберту Готлибу, русофилу, за сотворение чудес, и Киму Уолену за десять лет упорного труда;

Нику Сэйерсу, моему бывшему издателю, моему редактору и другу;

Павле Салаковой, которая не покладая рук работает, облегчая мне жизнь;

Моему второму мужу Кевину – ты бомба;

И моему отцу, который много лет назад надеялся, верил и любил и привез свою семью в обещанную страну для свободной жизни.