Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
– Сэм посоветовал мне попросить его о содействии. Он не стал бы… – Сэм, Сэм, и кто такой этот Сэм, и почему ты считаешь, что НКГБ его послушается? Она заломила руки: – Я так и знала. Не надо было сюда приезжать! Надо было бежать на север, где нас не ждали бы. Надо было сесть на грузовое судно до Швеции. Швеция дала бы нам убежище. – Я впервые слышу об этом плане, Таня. – У нас не было времени подумать. Берлин, Берлин! Зачем я только повезла тебя в Берлин, если сомневалась, найдем ли мы здесь помощь? Послышался стук в дверь. Они обменялись взглядами. Александр встал, чтобы открыть, но Татьяна указала на дверь ванной комнаты, как бы говоря: нет, иди туда, не выходи – на всякий случай. Это была сестра-хозяйка с обедом и чистыми полотенцами. – У вас есть сигареты? – прерывающимся голосом спросила Татьяна. – Я заплачу за пачку или, может, две? Девушка вернулась с тремя пачками. – Александр? Ты в порядке? – Из ванной не доносилось ни звука, и Татьяне вдруг пришло на ум, что он мог там что-то с собой сделать; она подбежала к двери и толкнула ее со всей силы, крича: – АЛЕКСАНДР! – едва не сбив его с ног. – Что с тобой такое? Почему так громко кричишь? – Я не… я… у тебя было так тихо, я не… Он взял у нее сигареты. – Смотри, нам принесли еду, – сказала она, успокоившись и указывая на подносы с едой. – Нам принесли стейк. – Она попыталась улыбнуться. – Когда ты в последний раз ел стейк, Шура? – Что такое стейк? – спросил он с вымученной улыбкой. Усевшись за стол, они не сразу приступили к еде, а стали возить ее по тарелке. Татьяна пила воду. Александр пил воду и курил. – Вкусно, правда? – Вкусно. Они продолжали сидеть, не глядя друг на друга и не разговаривая. Стемнело. Татьяна пошла включить свет. – Нет, не надо, – сказал он. Единственным освещением комнаты была зажженная сигарета, одна за другой. Они молчали, но ощущения тишины не было. В душе Татьяна исходила на крик, и она знала, что Александр курит, чтобы заглушить собственный крик. Заглушить ее крик. – Ты хорошо выучила английский, – наконец сказал он. – Когда-то у меня был очень хороший учитель, – отозвалась Татьяна и разрыдалась. – Ш-ш-ш. – Он смотрел не на нее, а мимо, в открытое окно. – Русский для нас почему-то проще, лучше знаком. – Да, мне больнее говорить на нем, – сказала она. – Когда я говорю на нем с тобой, меня это успокаивает. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга через стол. – О господи! И что нам делать? – Ничего не делать, – ответил Александр. – Зачем им говорить с тобой? По какому вопросу? – Как всегда, если дело военное, его надо решать по-военному. Осудив меня, Советы лишили меня звания, но они знают, что от вооруженных сил США ничего не добьются, если скажут, что человек, добивающийся безопасного прохода, штатский. Губернатор даже не станет об этом думать, дело перейдет прямо к Равенстоку. Однако Советы говорят об измене, дезертирстве – все это провокационные военные слова, особенно для американцев, и Советы это понимают. Я не был майором три года, но все же меня называют майором, офицером высокого звания, чтобы и дальше провоцировать. Эти слова требуют корректного военного реагирования. Вот почему завтра меня будут допрашивать. – Что ты об этом думаешь? Как это произойдет? Александр не отвечал, что для Татьяны было хуже плохого ответа, поскольку это заставляло воображать нечто немыслимое. |