Книга Татьяна и Александр, страница 106 – Полина Саймонс

Улыбаясь тому, что не забыл стихи, которые не перечитывал много лет, и закуривая новую папиросу, Александр пошел дальше по набережной, мимо Адмиралтейского сада, мимо Дворцового моста, мимо Эрмитажа. На набережной он заметил высокого мужчину в костюме, который, опершись на парапет, смотрел на воду. Мужчина достал папиросу и без улыбки кивнул Александру. Кивнув в ответ, Александр замедлил шаги. Мужчина спросил:

– Огоньку не найдется?

Александр остановился и достал зажигалку.

– Оставил спички внутри, – быстро сказал мужчина. – Благодарю вас… Иосиф Абгарович Орбели. – Он протянул руку Александру, стряхивая пепел с длинной седеющей всклокоченной бороды.

– Лейтенант Александр Белов.

Они пожали друг другу руки.

– А-а-а, – глядя на реку, произнес Орбели. – Лейтенант, это правда? Война началась?

– Правда, гражданин. Откуда вы узнали?

Не оборачиваясь, Орбели указал на Эрмитаж:

– На службе. Я хранитель музея. Скажите честно, что вы думаете? Войдут немцы в Ленинград?

– А почему нет? Они оккупировали Чехословакию, Австрию, Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Норвегию, Польшу. Европа сейчас в руках Гитлера. Куда еще Гитлер может пойти? Он не пойдет в Англию, поскольку боится воды. Он должен прийти сюда. Таков был его план с самого начала. И он придет в Ленинград.

«При поддержке финнов», – хотел добавить Александр, но не стал. У хранителя был весьма опечаленный вид.

– Боже мой! – вздохнул Орбели. – Какой кошмар! Что станет с моим Эрмитажем? Они разбомбят его, как бомбили Лондон. Ничего не останется от нашего города, ничего не останется от наших шпилей, наших церквей, наших национальных памятников. Ничего не останется от нашего искусства! – срывающимся голосом воскликнул он.

– Собор Святого Павла стоит по-прежнему, – стараясь утешить собеседника, сказал Александр. – Вестминстерское аббатство. Биг-Бен. Лондонский мост. Немцы не осмелились трогать британские национальные памятники. Правда, погибли сорок тысяч жителей Лондона.

– Да-да. – Орбели нетерпеливо отмахнулся от него. – На войне люди всегда гибнут. Но что станет с моим искусством?

Александр немного отступил в сторону:

– Ну… мы не сможем эвакуировать Исаакиевский собор или Медного всадника. Но мы сможем эвакуировать наших людей. И сможем эвакуировать ваше искусство.

– Куда мы можем отправить его?! – резким голосом воскликнул Орбели. – Кто будет заботиться о нем? Где предметы искусства будут в безопасности?

– Искусство само позаботится о себе, – ответил Александр. – Отправьте сокровища куда-нибудь. Это не имеет значения. Они будут там в большей безопасности, чем в Ленинграде.

– Мой Тамерлан? Ренуар? Рембрандт? Фаберже? Мои дорогие бесценные сокровища! Все они останутся без моего присмотра?

Александр притронулся к козырьку фуражки:

– Все это удастся сохранить в надежных местах. И когда-нибудь война закончится. Доброго дня, гражданин.

– Нет ничего доброго в этом дне, – пробормотал Орбели и, повернувшись, пошел через дорогу к музею.

Озадаченный Александр продолжил путь вдоль Невы, мимо Зимнего дворца, мимо Мойки. В этот воскресный день на набережной было тихо, в отличие от Невского, заполненного людьми, которые толпились в очередях магазинов, переругиваясь друг с другом. Здесь никого не было, и Александру это нравилось больше. Он миновал Летний сад и с винтовкой через плечо направился в сторону Смольного.