Книга Татьяна и Александр, страница 47 – Полина Саймонс

– Ты права, – откликнулась Татьяна. – Замужество очень мешает. – Она помолчала. – Почему бы тебе не… как это по-английски?

– Развестись?

– Да.

– Ты что, с ума сошла? Из какой страны ты приехала? Что у вас за обычаи там?

– В моей стране мы верны нашим мужьям.

– Его здесь не было! Как можно ждать от меня верности, когда он за тысячи миль отсюда и замышляет недоброе на Дальнем Востоке? Что до развода… я слишком молода, чтобы разводиться.

– Но не слишком молода для вдовы? – Сказав это, Татьяна вздрогнула.

– Нет! Вдовой быть почетно. А вот разведенной я быть не могу. Я что, Уоллис Симпсон?

– Кто?

– Таня, ты хорошо работаешь. Бренда говорила мне, хотя и ворчала немного, – Эдвард улыбнулся, – что ты прекрасно обращаешься с пациентами.

Эдвард с Татьяной ходили между койками больных. Татьяна несла на руках проснувшегося Энтони.

– Спасибо, Эдвард.

– Ты не боишься, что твой малыш заболеет среди больных людей?

– Они не больные, – ответила Татьяна. – Правда, Энтони? Они раненые. Я приношу своего мальчика, и они радуются. У некоторых остались дома жены и сыновья. Они дотрагиваются до него и чувствуют себя счастливыми.

– Он у тебя очень славный. – Эдвард улыбнулся и погладил Энтони по темной головке, в ответ ребенок просиял беззубой улыбкой. – Ты ходишь с ним гулять?

– Постоянно.

– Хорошо. Младенцам нужен свежий воздух. И тебе тоже. – Он откашлялся. – Знаешь, по воскресеньям врачи из Нью-Йоркского университета и департамента здравоохранения играют в софтбол на Овечьем лугу в Центральном парке, а медсестры приходят их поддержать. Хочешь прийти в воскресенье с Энтони?

От волнения Татьяна не нашлась, что ответить. Они начали подниматься по лестнице, когда услышали стук каблуков.

– Эдвард! – донесся пронзительный голос с первого этажа. – Это ты?

– Да, дорогая, это я, – спокойно произнес Эдвард.

– Слава богу, я нашла тебя! Искала тебя повсюду.

– Я здесь, милая.

Миссис Ладлоу, задыхаясь, поднялась по лестнице, и все трое остановились на площадке. Татьяна крепче прижала к себе сына. Жена Эдварда неодобрительно оглядела Татьяну:

– Новая медсестра, Эдвард?

– Медсестра Баррингтон, вы знакомы с Марион?

– Да, – ответила Татьяна.

– Нет, мы никогда не встречались, – заявила Марион. – Я никогда не забываю лиц.

– Миссис Ладлоу, мы каждый вторник встречаемся в столовой. Вы спрашиваете меня, где Эдвард, а я отвечаю, что не знаю.

– Мы с вами незнакомы, – с необычайной твердостью в голосе повторила миссис Ладлоу.

Татьяна промолчала. Ничего не сказал и Эдвард.

– Эдвард, можно поговорить с тобой наедине? А вы, – сердито глядя на Татьяну, добавила она, – слишком молоды, чтобы держать на руках ребенка. Вы неправильно его держите. Не поддерживаете головку. Где мать этого ребенка?

– Марион, она и есть мать ребенка, – сказал Эдвард.

Миссис Ладлоу на миг замолчала, неодобрительно фыркнула и, пробубнив себе под нос слово «иммигранты», утащила Эдварда за собой.

Викки ворвалась в отделение госпиталя, схватила Татьяну за руку и вывела ее в коридор.

– Он просит у меня развода! – негодующе и обиженно прошипела Викки. – Подумай только!

– Гм…

– Я сказала, что не дам ему развода, что это не по-человечески, а он сказал, что подаст в суд на развод и выиграет, потому что я – даже не понимаю, что он сказал, – нарушила какой-то договор. О-о, сказала я, будто ты не был со шлюхами с Дальнего Востока, когда уехал от меня, и знаешь, что он ответил?