Книга Татьяна и Александр, страница 83 – Полина Саймонс

Похлопав Александра по спине, Дмитрий ответил, что благодарности ему не надо, что он с радостью поможет Александру, ведь они лучшие друзья.

Александр согласился.

Несколько дней спустя Дмитрий принес ему новость о его матери: «Заключена в тюрьму без права переписки».

Александр вспомнил старушку Тамару и ее мужа. Он знал, что это значит. В присутствии Дмитрия он оставался спокойным, но той ночью оплакивал свою мать.

С помощью отца Дмитрия им удалось на пять минут попасть в следственную тюрьму под предлогом посещения отца Дмитрия и подготовки школьного доклада об успехах Советского государства в борьбе с подстректелями и предателями социалистического дела.

Одним невероятно солнечным и теплым июньским днем Александр на несколько минут увиделся с отцом. Он рассчитывал на десять минут, может быть, одну или две наедине с ним, но получил одну или две минуты в компании с Дмитрием, отцом Дмитрия и другим надзирателем. Никакого уединения для Гарольда и Александра Баррингтонов.

Александр заранее обдумал то, что хотел сказать отцу, и эти несколько фраз врезались в его память так прочно, что их не смогли изгладить ни тревога, ни страх.

«Папа! – хотел он сказать отцу. – Однажды, когда мне было семь, мы все вместе поехали на Ревир-Бич, помнишь? Я плавал так долго, что у меня зубы стучали от холода, и мы с тобой вырыли в песке большую яму и соорудили песчаную отмель, а потом дождались прилива, когда яму заполнил океан. Мы сильно обгорели за эти часы на пляже, а потом катались на потрясающих американских горках – три раза! – и ели сахарную вату и мороженое, пока у меня не заболел живот. От тебя пахло песком, соленой водой и солнцем. Ты держал меня за руку и говорил, что от меня тоже пахнет морем. Это был самый счастливый день в моей жизни, и этот день подарил мне ты. Когда я закрываю глаза, то вспоминаю именно его. Не беспокойся за меня. Со мной все будет хорошо. Не беспокойся ни о чем».

Но в тот момент Александр не был с отцом наедине. Он побоялся, что эмоции Гарольда встревожат охрану. К счастью, апатичный надзиратель не искал подвоха.

По-английски говорил только Гарольд, но перед тем Александр спросил у надзирателя:

– Можно заключенный скажет кое-что по-английски?

Надзиратель поворчал, однако согласился:

– Ладно. Но побыстрее. У меня мало времени.

– Скажу что-нибудь короткое по-английски. – Схватив Александра за руки, с глазами, полными слез, Гарольд слабым голосом прошептал: – Хотел бы я умереть за тебя, о Авессалом, сын мой, сын мой!

Ничего не сказав и сморгнув слезу, Александр отступил. Эти несколько кратких минут в голой бетонной камере, когда он пытался держать себя в руках, стоили Александру расколотого зуба и частички его бессмертной души. «Я люблю тебя», – прошептал он одними губами, и дверь закрылась.

После этого Дмитрий ни на шаг не отходил от Александра, и это помогало. Александр нуждался в друге.

В скором времени Дмитрий заговорил о планах, как им с Александром выбраться из Советского Союза. Поскольку многое из сказанного Дмитрием перекликалось с тем, что Александр уже планировал, он не видел причин останавливать Дмитрия, как не видел причин не взять его с собой. Вдвоем легче сражаться, легче страховать друг друга, прикрывать тыл. Так представлял себе это Александр. Что Дмитрий станет его товарищем в борьбе. Что будет прикрывать его спину.