Книга Влюбленный маркиз, страница 35 – Валери Боумен

Мобилизовав остатки самообладания, он, наконец, оторвался от ее губ, разжал объятия и отступил на шаг. Несмотря на то что тело его пылало, он смог выговорить:

– Сначала вы меня поцеловали, теперь – я. Мы квиты.

Голова у Медди все еще шла кругом от поцелуя лорда Уитморленда, пока она вечером ждала возвращения леди Элизабет со званого ужина. Его предложение поцеловать ее прозвучало совершенно неожиданно, но вовсе не было нежелательным, и это ее тревожило.

Если ее работодатель возьмет за привычку бродить вечерами по дому, весь такой неотразимый и волшебно пахнущий, и будет ее целовать, то она пропала, ей не справиться с искушением. Она весь день твердила себе, что здесь гораздо лучше, потому что будет редко его видеть, но сегодня они не только дважды виделись, а поцеловались. Ну ладно: на этот раз он ее поцеловал, но разве в этом дело?

И что это был за поцелуй! Джастин был совершенно прав, когда сказал, что первая попытка была несуразной. То, что он заставил ее почувствовать сегодня, невозможно описать. Жаль, что сразу же после поцелуя он вылетел из комнаты как ошпаренный: это еще больше смутило ее.

После слов: «Мы квиты» – она едва не растаяла прямо там и не стекла на ковер. Ей пришлось вытянуть руку и опереться на платяной шкаф, чтобы не рухнуть на пол. Поцелуй… ну, он был совершенно непохож на тот, первый, про который он сказал, что его и не было вовсе.

Она все еще вспоминала, как его руки гладили ей волосы и как его горячий язык играл у нее во рту, когда в комнату вошла леди Элизабет.

– Как прошел вечер, миледи? – спросила Медди, изо всех сил стараясь выбросить из головы мысли о лорде Уитморленде. Ей нужно сосредоточиться на том, зачем она здесь: стать идеальной камеристкой, которую не выгонят, которая когда-нибудь получит от хозяйки отменные рекомендации.

– Ой, скучно, как я и ожидала, – объявила хозяйка, когда она бросилась помочь ей расстегнуть дивное платье с зелеными кружевами. Зеленые туфельки она уже сбросила.

– Скучно? А что так? – поинтересовалась Медди.

– Мама, Джесс и леди Бейнбридж говорили только о светском сезоне: кто будет на балах в сезоне, кто будет давать балы и рауты, кто будет обручен к концу сезона. Если есть что-то еще тоскливее, то я не знаю, что это.

Медди так и подмывало спросить, каковы были ответы на эти вопросы, но это совершенно недопустимо, как, впрочем, и целоваться с работодателем.

Кое-что ее все-таки угнетало, и ей хотелось, чтобы леди Элизабет об этом знала.

– Ми… миледи, – начала Медди и положила руку на живот, словно опасалась, что ее может стошнить.

– О, Медлин, я же просила называть меня Лиз.

– Нет-нет, я не смогу!

– Мне кажется смешным, когда две девушки, почти ровесницы, должны демонстрировать, что они очень разные, но доставлять вам неудобств не хочу. Сколько вам лет?

– Двадцать два года, миледи.

– Вот видите, у нас не такая уж и большая разница в возрасте. Простите, что перебила вас. Что вы хотели сказать?

– Я… хотела, чтобы вы знали, что… что леди Генриетта меня выгнала, причем без рекомендаций.

– Знаю, – совершенно спокойно проговорила Элизабет, снимая перчатки. – Как вы думаете, почему я вас разыскивала?

У Медди отвисла челюсть.

– Вы знали?

– Конечно. И, как я уже говорила, знаю, что собой представляет Генриетта. Мне захотелось вам помочь, особенно после того, как я узнала, что мой брат питает к вам слабость.