Книга Невестам положено плакать, страница 41 – Александра Довгулёва

— Выдали, — ответил Борс, — что может сделать горстка повстанцев на собственных землях короля Тибальда? Всем известно, что он жесток к врагам.

К горлу подступила тошнота.

— Почему тогда мы ушли из дома Магды? — спросила она.

— Ты не скрываешь, что ты ирландка, люди волнуются, могут глупостей наделать. Навлекать на семью Уилла беду я не хочу, ты, кажется, тоже… Только скажи мне честно: ты ведь из замка Тибальда бежала?

Отрицать очевидное Гленна стала. Она кивнула, почувствовав, как по щекам побежали слёзы.

— Ты участвовала в восстании?

Гленна посмотрела на Борса, точно у него отрасли ослиные уши.

— Разве у меня хватило бы сил на что-то подобная?

— Я ничего не знаю о тебе, Гленна.

— Я о тебе — тоже.

Они помолчали. Гленна не знала, может ли доверять Борсу. Ей очень хотелось верить этому улыбчивому, добросердечному юноше, но она боялась сказать всё, как есть. Разве он ей поверит?

— Я просто хочу вернуться домой, а если попадусь людям Тибальда — этого не будет, — наконец, сказала она.

Борс кивнул

— Я тебе верю, — ответил он.

Гленна подумала, что он не понимает, какой опасности подвергается сам, говоря это.

Пусть Борс и сказал, что верит ей, Гленне не было так же спокойно подле него, как прежде. Это было странное чувство, противоречивое. Одна часть её души находилась в смятении. Она требовала, чтобы девушка ни на секунду не забывала о том, что Борс англичанин, а значит — враг. Разве могло быть иначе, особенно учитывая то, что он теперь знал, кто она. Да, не всё, что он думал о девушке — чистая правда, но оттого было лишь хуже. Гленна была не глупа и потому не могла понять, почему он помогает ей.

Однако, другая часть её сути, та, голос которой по какой-то неизвестной причине звучал в её сердце всего ясней, была иного мнения. Ей хотелось довериться едва знакомому мужчине безоговорочно. Она могла бы подумать, что дело в девичьей простоте, которая заставляла сердце биться чаще при взгляде на красивого мужчину, которым Борс, несомненно, являлся. Только это было не так. Она не испытывала влюблённости, не было того смущающего волнения, которое в девушке вызывало присутствие Дирка и его улыбка с ямочкой на щеке.

Дирка, который ныне, должно быть, так и висит на городской стене, а кости его клюют птицы.

Гленна запуталась. Она не смогла бы облечь в слова смысл мешанины мыслей, пока они шли по деревенской дороге уводящей путников дальше. Дева и её нечаянный союзник уходили вглубь острова англичан, где каждый куст, каждый камень таил теперь опасность. Только девушке некуда было идти, кроме как за уверенно шагающим юношей. Может, он ведёт её прямиком в руки людей Тибальда? Может он лжец, а не праведник, каким он казался ей до этой минуты? Ведь если человек не причинил тебе вреда напрямую, не оказался насильником, разбойником или лихой душой иного рода, это не значило, что он был тебе другом. Предать её, возможно, могло казаться Борсу делом благородным. Ведь она чужестранка, которая бежала из королевских чертогов.

Ей хотелось рассказать о том, что на самом деле случилось с несчастной Онорой, но она не решалась. Ведь ясное дело: он поверит с большей охотой любому из соплеменников, а не ей.

— Ты так молчалива, госпожа, — сказал Борс спустя бессчётное число шагов.