Книга Невестам положено плакать, страница 50 – Александра Довгулёва

— На твоей Родине, Гленна, рубят руки конокрадом? — весело спросил Борс, когда они слезли с лошади.

Это были первые слова, что он произнёс с тех пор, как они пустились в бега на краденной лошади. Борс гнал кобылку без всякой пощады. Солнце преодолело половину небесного свода прежде, чем он позволил ей остановиться.

Гленна почувствовала под ногами твёрдую землю и чуть не расплакалась от облегчения. Её мутило, ноги, бёдра и прочие срамные места болели. Несколько ударов сердца ей казалось, что натруженные мышцы просто-напросто позабыли, как делать шаг. Нетвёрдые ноги дрожали.

— Так что? — спросил Борс ещё раз.

Он гладил по морде тяжело дышавшую лошадь. Она пахла потом и пылью. Гленна была уверена, что и она теперь пропиталась конским запахом с головы до пят.

— У нас их вешают, — ответила она.

Голос прозвучал слабо, ни капли задорной весёлости в нём не было. Борс будто бы и не заметил этого. Он рассмеялся словам девушки, точно она рассказала на диво удачную байку. Он выглядел как нашкодивший мальчишка, которому удалось провернуть невероятно удачную шалость.

Он прижался щекой к лошадиной щеке, закрыл глаза. Светлая грива смешалась с его кудрями, переплетаясь в причудливый узор. Гленна заметила, какие длинные были у мужчины ресницы.

— Ты такая умница, — сказал он лошади, не открывая глаз.

Да таким тоном, что Гленна смутилась. Так бывает, если станешь случайно свидетелем свидания влюблённых.

После этого мужчина принялся делать нечто уж совсем странное. Он снял с седла сумки, все до одной. Те, что принадлежали предыдущему владельцу — тоже. Набив их камнями, он вернул поклажу на место. Охотник вновь погладил лошадь, будто прося прощение за тяжесть ноши, которую теперь ей придётся нести. Борс прошептал несколько слов, которые Гленна не смогла разобрать, а затем провёл лошадь через ручей, который они недавно пересекли. Девушка не сразу поняла, что именно он делает. Только когда он отошёл на два десятка шагов в сторону дороги девушка догадалась: Борс отпускает кобылку. Он несильно ударил ту по крупу. Лошадь тряхнула головой и лёгкой поступью затрусила в сторону дома.

— Она погуляет здесь немного, а потом вернётся домой, — сказал Борс Гленне, — следы её копыт собьют с толку преследователей, если такие найдутся, а камни сделают их глубже, будто лошадь, всё-таки, везла лёгкого всадника. Например, ирландскую мятежницу.

Он посмотрел на Гленну с тем же полным озорства выражением, заставив девушку забыть, что она хотела спросить.

— Что будем делать мы? — спросила, всё-таки, она.

— Мы пройдём вниз по течению этого ручья. Промочим ноги, но собьём след.

В этот миг, под ноги девушки вылетел Пурка. Уставший пёс упал к ногам хозяина, высунув язык. Борс обеспокоенно кинулся к нему, принялся повторять глупые извинения, корить себя по чём свет стоит.

— Гленна, намочи тряпицу, Пурке нужна вода.

Девушка тут же почувствовала, как собственная усталость перестала обладать прежней значимостью. Она вытащила из сумки тряпочку, в которую прежде был завёрнут белый сыр, опустила её в ручей, передала Борсу.

Тот принялся обтирать несчастного пса, который тяжело дышал, высунув синеватого оттенка язык. Только длилось это недолго: Пурка, возрождённый то ли отдыхом, то ли прохладой проточной воды, то ли лаской хозяина быстро пришёл в себя, хотя вставать с места не торопился. Гленна не знала, было ли у них время на отдых, но и сама опустилась на землю подле собаки.