Книга Невестам положено плакать, страница 52 – Александра Довгулёва

— Не за что тебе извиняться! Да и вины твоей нет в том, что Тибальд — безбожник и мерзавец!

На мгновение Гленне показалось, что Борс знает всё. Это открытие отразилось, должно быть, на её лице. Мужчина подмигнул ей. В глаза, почему-то, бросилось то, что отросшая щетина грозила превратиться в пусть и короткую, но бороду.

— Пойдём, нам нужно найти безопасное место для ночёвки, — сказал он, указывая в сторону склона холма, оплетённого корнями множества деревьев.

* * *

Безопасного места они не нашли. Гленна поняла это далеко не сразу, так же, как и Борс. Правда, он-то как раз что-то подозревал. По крайней мере, девушке так казалось. Он долго водил её кругами по осиновой роще. Ветер тревожил листву, деревья шептали что-то неясное. Борс, то и дело останавливался, когда его порывы путались в шуршащей листве, прислушивался. Точно он был колдуном из старой сказки, который знал язык деревьев, животных и птиц. Можно было подумать, ветер и впрямь что-то говорил. Нёс вести, предупреждал или утешал?

Девушка понимала, что Борс прекратил поиски лишь потому, что она валилась с ног. Гленна не жаловалась, но натруженные ноги подводили её. Она то и дело оступалась. Девушка не знала, как выглядит в этот вечерний час, а если и бы знала — ужаснулась бы. От природы бледная кожа приобрела сероватый оттенок, на щеках появился болезненный румянец, а губы, напротив, были бледны. Из её косы выбилось несколько прядей, а под глазами залегли тени. Не только беспрерывная ходьба и погоня делали её слабее. Она была вымотана бесконечными тревогами, опасностью, что довлела над ними непрестанно. Ко всему прочему, мысль о том, что ложные обвинения могли дойти и до ушей Тибалда и кровный отец поверит наветам отравляла её разум, подтачивая силы.

Когда Борс сказал, что они заночуют в тени осин у подножия пологого холма, Гленна скинула поклажу, кое-как расстелила одеяло и позволила усталости затянуть её в глубокий омут сна. Ей ничего не снилось. Более того, ей вообще показалось что она лишь на миг закрыла глаза. Проснулась же она от топота людских ног, от звона топора Борса, ударившегося обо что-то твёрдое, от недоброго ропота голосов.

Она вскочила с места, не понимая, что происходит. Предрассветная темнота едва-едва стала отступать. Пурка издавал звуки, которые до того Гленне от всегда весёлого пса слышать не приходилось: злобное рычание делало бы честь любому волкодаву.

Их было трое. Люди ли это были короля или просто оборванцы, промышлявшие разбоем в этих лесах Гленна не знала. Она смотрела на то, как один из нападавших падает наземь. Топор Борса врезался в очертания человека, уродуя его контур. Мерзкий звук, уже знакомый Гленне после страшной свадебной ночи, впился в уши, точно пиявка. Она застыла, позабыв как дышать.

Двое противников Борса, ошеломлённых смертью товарища окружили противника. Пурка бросился на одного из них, вцепившись в занесённую для удара руку. Что именно было в той руке Гленна разобрать не могла, но оружие незнакомец не выпустил. Он с руганью пытался стряхнуть пса, пока Борс пытался сладить со вторым ночным гостем. Тот был очертаниями похож на медведя, а никак не на человека.

— Беги, Гленна, — закричал Борс.

Он отвлёкся, нечто напоминающее дубину, тяжело опустилось, метя в голову охотнику. Защитник Гленны сумел избежать удара в последний миг.