Книга Невестам положено плакать, страница 68 – Александра Довгулёва

— Даже если так, — ответила Гленна, — я всё равно хочу вернуться в Ирландию. Хочу вернуться домой.

— Даже если там никто не ждёт с тобой встречи?

— Я сама жду встречи с родными берегами. Мне этого достаточно.

В небе сверкнула падающая звезда. Гленне показалось, что она слышала звон, с которым она летела меньше мгновения прежде, чем раствориться в темноте.

— Больше у тебя нет секретов? — спросил Борс.

Гленне сперва захотелось помотать головой, но это было бы нечестно. Она же решила рассказать Борсу всё, от начала и до конца.

— Я внебрачная дочь короля, — сказала она, — я боюсь, что именно поэтому меня ищут.

Пальцы Борса сжались на её плече. Он обнимал её, а сейчас будто попытался прижать к себе ещё крепче. Гленна почувствовала, как ей становится легче. Тайны тяготили её ещё больше, чем она думала.

— Значит, с тобой могут попытаться сделать то же самое, что с принцессой.

— Ты догадывался?

— Да, — ответил он, — но не спрашивай откуда, прошу тебя.

Всё внутри Гленны воспротивилось этой просьбе, но она послушалась.

Это была последняя ночь, когда она чувствовала себя в безопасности.

Они покинули лесное убежище днём спустя. Когда Гленна сделала несколько шагов прочь от римских руин, внутри что-то заныло, точно оплакивая свершившуюся беду. Девушка, не способная отринуть это чувство, представила как прячет его в маленькую деревянную шкатулку. Та была точь-в-точь как одна из тех, в которых хранились золотые браслеты, височные кольца или искусной работой ожерелья, что венчали тонкие запястья, златовласую голову или лебединую шею Оноры. Тоска по несбыточному, так же, как и робкие несмелые девичьи мечты, скрылись под резной деревянной крышкой, а затем, отправились в самый далёкий уголок сердца Гленны. В такой тёмный, что даже она сама редко вспоминала о нём.

Гленна старалась выглядеть спокойной и уверенной, хотя уверенности она как раз не испытывала. Борс, ведший лошадь под уздцы, то и дело присматривался к девушке. Она опасалась, что он подумает, будто бы болезненная слабость вновь ею овладела, коли заметит тревогу на её лице. Борс опекал её больше, чем следовало, так казалось Гленне. Хотя, если быть с собой честной, девушка признавала: какая-то часть её сути хотела, чтобы хворь сделала её шаг неровным. Тогда можно было бы отсрочить прощание с местом, которое принесло Гленне пусть временное, но успокоение. Потому она не могла искренне радоваться тому, что её ноги вновь были сильны, а тело выносливым.

Девушка не понимала, как Борс видит ножную дорогу. Деревья были похожи друг на друга, а других примет Гленна не замечала. Разве что земляничник, в котором охотник сделал недолгую остановку, чтобы набрать в тряпицу пригоршню чуть недозревших ягод и протянуть их Гленне. Земляника пахла детством и летом.

В конце концов, Гленна поняла, что уже не нашла бы дорогу назад к убежищу с каменным сводом, если бы вздумала вернуться. Всё произошедшее показалось миражом. Она вспомнила, что разглядела силуэт человека в рыжих пятнах почти стёршейся фрески. Гленна так и не узнает: не привиделось ли ей. Пытливый ум девушки жаждал узнать, как выглядело творение ушедших с островов римлян в дни рассвета, хотя она и понимала, что это невозможно. Действительно ли коленопреклонённая фигурка была там? Кого она молила о милости?