Книга Невестам положено плакать, страница 69 – Александра Довгулёва

Чем дальше они уходили, тем чаще Борс останавливался, прислушивался к чему-то или присматривался к запутавшимся среди веток теням. Гленне оставалось лишь гадать, что именно говорят охотнику лесные голоса, но она была уверена: Борс прекрасно понимает, что делает. Ему, в отличии от Гленны, деревья вокруг не казались одинаковыми, а лесная тропа — потерянной.

— Мы почти вышли из чащи, — сказал он, когда солнце миновало половину дневного пути на небосводе.

Пусть Борс и предупредил её заранее, лес всё равно кончился для Гленны неожиданно. Деревья расступились в стороны, открывая путь к залитому солнцем ивняку. Низкие округлые шапки ивовой поросли перемежались с тонкими молодыми берёзками. Если бы Гленна вздумала, как в детстве, забраться на одну из них — высокий ствол согнулся бы под её весом, коснувшись макушкой земли.

Они остановились как раз у подобного деревца. Борс сказал, что дальше можно будет ехать верхом не боясь за лошадь.

Они отдыхали недолго. Гленна подставляла лицо солнечным лучам, наблюдая, как свет танцует на сомкнутых веках. Она представила, что они с Борсом уже в Ирландии. Был ли там когда-нибудь он? Могла ли она спросить его, не нарушая обещания?

Гленна бы соврала, если бы сказала, что невозможность спрашивать спутника о прошлом не тяготила её. Как и то, что с тех пор, как они покинули место их долгой стоянки, он ни разу не пытался поцеловать её или коснуться. Будто бы среди римских колонн осталось нечто очень важное, что зародилось меж ними.

— Что ты больше всего любишь в своей Родине? — спросил Борс, передавая ей воду и остатки вчерашнего ужина.

— Море, — не задумываясь ответила она.

— В Англии тоже есть море. В чём же разница?

Гленна пожала плечами. Она не знала ответа. Просто там, всё было иначе, будто волны шептались на другом языке, а чайки перекрикивались иными голосами.

* * *

Гленна почувствовала близость берега рано. В воздухе появился привкус влажного ветра задолго до того, как искрящаяся гладь воды сверкнула меж деревьев. Внутри всё сжалось от радости.

Берег был пустынным, покрытым ракушкой. Огромные валуны складывались в причудливые формы, их основание покоилось на мелководье. Филиды говорили: такие принесли на острова великаны в дни, когда люди ещё не ходили по земле. Вечерело. Пахло начавшейся портиться мелкой рыбёшкой, которую выкинуло на берег во время прилива, кричали птицы. Всё это было очень знакомо. Будь у Гленны корабль, она бы уже неслась домой, к берегу, который не был виден с этого места. Только Гленна знала: он совсем недалеко.

— Ты всё ещё не передумала? — спросил Борс.

Гленна поняла, что на какой-то миг забыла, что стоит глядя на подвижную водную гладь вовсе не в одиночестве. Это открытие заставило девушку устыдиться. Ей бы хотелось ответить Борсу той же заботой, что он дарил ей. Только стоило ей оказаться так близко к дому — она тут же позабыла обо всё на свете.

— Нет, не передумала.

— Заночуем здесь. Утром пойдём по берегу на запад. Рано или поздно выйдем к людям. Только не снимай капюшон, а если спросят — ты родом с юго-востока, твой выговор вполне может сойти за то наречие.

Гленна кивнула.

— Если же будут сильно расспрашивать — говори, что у тебя очень ревнивый муж, говорить ни с кем без его ведома не разрешает, а с горяча хватается за топор.