Онлайн книга «На краю любви»
|
Федор Иванович… Что-то кроваво-темное закружилось вперед глазами, кроваво-темное с огненными сполохами. Что это? Она не помнит, не хочет вспоминать! Ася испуганно открыла глаза и уставилась в толстощекое, румяное лицо с темными глазами, которые напоминали изюминки, посаженные в тесто. – Антонида, миленькая! Это и правда ты! Пухлые, мягкие руки обняли Асю осторожно-осторожно, словно облаком ее окутали: – Ох, беда бедучая, какая беда! Ася отстранилась, разглядывая Антониду. Она все такая же необъятная, уютная, теплая. Настасея была сухонькая, маленькая, с седым кукишком на затылке, спрятанным под платком. У Антониды черная с проседью коса короной. Постепенно Ася переросла Настасею, однако Антониду перерасти было невозможно, особенно в ширину. В ее обязанности среди прочего входило нагревать кресло для вечно зябнущей барыни. Правда, в кресло это Антонида втискивалась с трудом, а выдергивать ее оттуда приходилось с помощью двух дворовых. Вспомнив все это, Ася слабо улыбнулась. Как хорошо окунуться в другие воспоминания, не страшные, а такие же мягкие и теплые, как руки Антониды! Нырнуть в блаженное прошлое и остаться там навсегда! Но настоящее скрипнуло дверью, нарушило это блаженство, и Ася снова испуганно зажмурилась. Раздался вкрадчивый шепоток: – Антонида, тебя барыня зовет. Иди, а я тут посижу. – Да я ж только что от барыни, чего ей опять надобно? – проворчала недовольно Антонида, которая на правах постоянной грелки позволяла иногда себе проявления недовольства, за которые любой другой дворовый был бы если не порот, то заушину, затрещину или пощечину непременно схлопотал бы. – Ой, Антонида, ну не может барыня без тебя обойтись, неужели не знаешь? – прошептала пришедшая. – Иди, иди! – Ох, резвушка ты наша, врешь небось? – ласково усмехнулась Антонида и проворчала так же добродушно: – Ну да ладно, схожу! По полу чуть слышно зашлепали босые ноги Антониды: при всем своем непомерном весе двигалась старая нянька на удивление легко и почти бесшумно. Дверь стукнула, закрывшись за ней. Потом заскрипели чьи-то лапоточки, приближаясь к Асиной кровати, и раздался веселый голос, показавшийся знакомым: – Барышня, просыпайтесь! Ну не надоело ли бревном лежать? Так ведь вся жизнь мимо пройдет. А жених-то ждет не дождется, когда вы очухаетесь! Ася задрожала. Ужасные воспоминания о случившемся с такой внезапностью рухнули на нее, что, если бы она сейчас не лежала, а стояла, то не выдержала бы их тяжести и упала. Страшные бородатые рожи вокруг кареты… потерявший сознание Данилов с кровоточащим лбом, который разбойники ни за что не позволяли Асе перевязать… долгий и утомительный путь под охраной низенького коренастого мужичка – такого же бородатого и в такой же низко надвинутой на лоб шапке, как остальные, обладающего таким же хриплым, словно насмерть застуженным голосом, как у остальных… потом церковь, избиение Аси этим мужичком, чтобы принудить ее к согласию на венчание, – и, наконец, нечто совершенно немыслимое, непредставимое, кощунственное: насильственное венчание Федора Ивановича и Аси. Вот гнусный попик делает запись в церковной книге, а потом, потом… выстрел, залитая кровью грудь Данилова – и беспамятство, в которое Ася провалилась с облегчением, словно надеялась, что случившееся было всего лишь кошмарным сном и он закончится, он исчезнет, стоит лишь проснуться. |