Онлайн книга «На краю любви»
|
Жизнь Хромонога состояла из унылой деревенской повседневности и прекрасной выдумки: театра. Конечно, он выбирал выдумку! И вот рядом с ним оказалась героиня трагедии, которую могли бы написать Еврипид, Софокл, Расин… При этом Ася ничем не напоминала кровожадную, мстительную Медею или безвольную, покорную воле богов Ифигению, жестокую и вместе с тем жалкую Электру или разнузданную, лживую Федру. Это была живая, мятущаяся душа, недавно еще исполненная любви, но нашедшая в себе силы вырвать эту подлую любовь из своего сердца, преодолевшая грешную слабость и готовая воскреснуть для новой жизни. Конечно, Ася еще долго будет плакать… она и сейчас плакала так, словно вся ее неудавшаяся, горькая доля выливалась вместе с этими слезами и девушка торопилась от прошлого избавиться. И вот наконец после нескольких глубоких, тяжелых вздохов девушка отодвинулась от Лехиного бока и принялась утирать слезы небольшим платочком, которым ничего уже нельзя было утереть, настолько он промок. Леха, подумав, со стеснительной ухмылкой отдал ей свою утирку – всего-навсего тонкий льняной лоскут, полученный сегодня от матери, – слава богу, еще чистый. Уже на подъезде к городу, заслышав шелест ручейка, бегущего через березняк (дубовые рощи закончились), Хромоног остановил дрожечки и помог Асе сойти, сказав: – Умойся, вон ручей, видишь? Уж больно ты умурзилась![80] Он не сразу заметил, что обратился к девушке так запросто. Но после того, как она утыкалась в его плечо, выплакивая свое горе, «выкать» казалось нелепым. На Асином лице проблеснула улыбка; с улыбкой же она вернулась к Лехе: умытая, освеженная – и поглядела выжидательно, словно ожидала похвалы. Сердце затрепыхалось так, что, чудилось, Хромоног ощущает, как оно колотится о ребра. Однако он приказал сердцу угомониться и спросил: – У тебя из барахлишка только бумаги твои, ну, супружника твоего? Больше ничего? Одежонки другой нет, ясное дело? – Нет, – вздохнула Ася. – Я, когда про все в Широкополье узнала, бегом бежать бросилась, за вещами не возвращалась. Но даже хорошо, что ничего другого не взяла. Там, в барском доме, наперечет каждое платье знают из тех, которые мне Федор Иванович… – Она запнулась, потом продолжила смелей: – Которые мне мой муж купил. – При этих словах она быстро перекрестилась, помянув венчанного супруга своего. – Мне непременно надо что-то другое раздобыть, чтобы их со следу сбить! Вдобавок, пока я по обрыву ползала, в самом деле это платье до того извозила, что его только выбросить. И выброшу! Не хочу его стирать, не хочу воспоминаний. – И к какой модистке ты желала бы пойти за платьем? Или ярмарочную лавку предпочитаешь? – решился пошутить Хромоног, но шутка не удалась: Ася глянула неприязненно: – Да уж точно я не пошла бы ни к модистке, ни в ярмарочную лавку. Это след, по которому меня могут найти. К тому же денег у меня нет. Ни копейки. Хромоног вздохнул: – Я тоже без гроша… – И подумал: «Будь у меня хоть тыща рублей, я бы все на тебя истратил!» Но сказать такое было, конечно, невозможно, поэтому он промолчал, только снова вздохнул. Ася с невеселой усмешкой повертела в руках сверток: – Здесь лежат бумаги, по которым можно получить огромные деньги. Не только Федора Ивановича, но и мои. Отцово наследство! Однако взять их я не могу. Для этого надо в банк явиться. А я ничуть не сомневаюсь, что там меня караулят эти широкопольские убийцы. |