Книга Счастье в огне, страница 38 – Мария Захарова

***

Утро принесло холод и проливной дождь, затянувший непроницаемой пеленой все вокруг. Ожидаемой контратаки немцев не последовало, только то тут, то там раздавались одиночные очереди – немцы нервничали и периодически простреливали дождевую стену. Люди получили так необходимую им передышку, а вместе с ней возможность обсудить сложившуюся ситуацию.

Уже полтора часа Большаков, расставив посты, проверив, как устроены новые позиции и отдав необходимые указания, о чем-то говорил с начальником штаба и политруком, устроившись в левом крыле здания. Там же был старшина и еще несколько бойцов. На «совете в Филях» кроме обсуждения вопросов, связанных с новыми позициями, боеприпасами, личным составом и прочими военными премудростями, было принято решение отправить найденыша в тыл с первой же партией раненых. Правда никто не знал, когда это может случиться – связи с берегом не было уже несколько дней, а теперь отряд переместился еще дальше. Тем не менее все надеялись, что это будет в ближайшее время – ребенку, чудом избежавшему смерти, нельзя было оставаться там, где шли бои, да и раненых было много, очень много, в том числе и тяжелых. Понимала это и Варя. Умом понимала, а сердце обливалось кровью при мысли о расставании с мальчиком, от страха за его жизнь, за то, как эта жизнь сложится среди чужих людей. Варвара знала, что ребенка нельзя оставлять, но знала, что и расстаться с ним не сможет. Но она не знала, что в числе прочего Большаков уже решил и этот вопрос.

***

Не смотря на опасения, санитары появились этим же вечером. Решено было отправлять раненых немедленно, чтобы до утра успеть перенести большую часть. То, что всех вынести не успеют, было понятно всем. Варвара укачивала малыша, завернув его в обрывок одеяла, когда в ее углу появился лейтенант Савельев – приземистый тридцатилетний крепыш, добродушный с виду, но имевший в отряде непререкаемый авторитет, сравнимый с авторитетом самого Большакова. Бойцы побаивались его крутого, вспыльчивого характера и уважали за безграничную, отдающую каким-то фанатизмом храбрость. Сейчас Савельев держал в руках ватник, свернутую плащ-палатку и набитый вещмешок. Он положил все это рядом с Варварой и коротко бросил: «Собирай мальца, вы идете с ранеными». Варя вскочила – малыш недовольно заерзал у нее на руках, но не проснулся.

– Куда идем?

– На берег. И дальше, на ту сторону, – Савельев отрывисто бросал фразы, не глядя на девушку. – Решено отправить вас за Волгу. Собирайтесь!

– И меня за Волгу?

– Да! Ты уходишь, – и, видя заплескавшееся упрямство в Вариных глазах. – Это приказ!

– А Большаков? Где Большаков?

– Они с Петренко ушли в развалины на соседнюю улицу, утром планируется атака в обход соседнего дома.

– Ушел?

– Варвара, ты же все понимаешь, – голос лейтенанта смягчился, – вы не можете больше здесь оставаться. И… Хорошо, что он ушел, долгие проводы – лишние слезы. Давай, девочка, собирайся. Я провожу вас на берег, – и, показывая на вещмешок, – мы собрали вот вам в дорогу.

Неожиданность решения, принятого Большаковым, вогнала Варвару в оцепенение. Как во сне она одела принесенный Савельевым ватник, сверху плащ-палатку, прикрывшую девушку вместе со спящим на ее руках ребенком и вышла под дождь. Следом, ни на шаг не отставая, шел Савельев с вещмешком.