Книга Счастье в огне, страница 59 – Мария Захарова

Так и не сомкнув глаз, не придя ни к какому решению, Варя заставила себя подняться и выйти в кухню, как только услышала, что Таисия Петровна встала. Та заговорила почти сразу, кинув на девушку один только взгляд:

– Вижу, что не спала. Всё думы думала? А подумать тут есть о чем. Девки наши в чём-то правы, потому что не знают о тебе ничего, вот и болтают, что сами придумают. Но не потому, что злобные, а потому что глупые. Что ребенок твой не от немца и не от насильника, я сразу поняла, потому что вижу, как у тебя глаза светятся, когда прислушиваешься к тому, что у тебя внутри происходит. Так носят ребенка только от любимого человека, кто бы он ни был. А судя по тому, что тебе пришлось пережить, вряд ли бы ты влюбилась в негодного человека, тем более в немца. Хотя, в жизни всякое бывает. Немцы – они тоже мужики. – Варя вскинула голову, шумно вдохнув и выдохнув что-то похожее на всхлип. – А ты глазами-то на меня не сверкай! И хлюпать перестань, потому что тебе жизнь ещё жить, и ребёнку жизнь дать, и потом эту жизнь беречь. Я тебе одно только скажу: про мужика своего говорить не хочешь – может и правильно, это твоя жизнь, и нечего ее перед всеми наизнанку выворачивать. А вот на людей ты зла не держи. Озлобишься – не будет тебе счастья, закаменеешь, зачерствеешь, а от людей тебе все равно деваться некуда, всё равно среди них жить придется. Люди они всякие бывают, и плохие, и хорошие. Да только хороших все равно больше, и пропасть они не дадут. Вон какое горе мыкают, а друг за друга держатся, оттого и гонят вражину ненавистного, и победят. И ты в себе не замыкайся, а к людям поближе будь, вот они и оттают, а при случае и пожалеют, и помогут всегда.

Варя беззвучно плакала, слушая свою хозяйку, на долю которой пришлось больше горя, чем иной раз на целую деревню бы хватило. А сейчас женщина выговаривала не только её, Варину беду, но и свою собственную, которая и ей, взрослой женщине долго не давала окунуться в сочувствие односельчан, принять их молчаливую поддержку. Какая-то неведомая сила вдруг толкнула девушку в спину, и она, шагнув вперед, обхватила шею Таисии Петровны, уткнулась в ее грудь, почувствовав вдруг невероятное облегчение и поняв, что она больше не одна.

В их теплую умиротворенность вонзился резкий звук гудящего рельса, возвещающий о большой беде. Не сговариваясь, женщины кинулись к дверям, схватив ватники и натягивая их уже на бегу.

Запах дыма, растекающийся в морозном воздухе, без слов рассказал о том, что случилось самое худшее из всего, что может случиться в зимней деревне и указал путь. Впрочем, люди, высыпавшие на улицу, бежали в одном направлении – к дровяному складу правления, сразу за которым стоял амбар с остатками зерна, которым деревне предстояло кормиться до следующего урожая.

Сарай, наполненный дровами, полыхал костром. От него до правления было не больше тридцати шагов, а в другую сторону вела дорожка к амбару приблизительно такой же протяженности. Большой дом раньше принадлежал зажиточному человеку, а после того, как хозяина раскулачили и куда-то увезли, в нем разместилось правление колхоза, а все прилегающие строения использовались по тому же назначению, что и при прежнем хозяине. Вот почему колхозный амбар оказался в непосредственной близости от главного здания деревни.