Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
В дверях возник мрачный малокровный мальчик лет десяти – одиннадцати: – Мама! Что? Девочка, обхватив спину женщины, уговаривала с усталой безнадежностью: – Мамочка, ну не надо, успокойся! – Ой, Манечка, кровинушка… Скажи, чтобы господин офицер ушел. Отрок полоснул обозленными глазами: – Зачем маму тревожите? Что вам? Шевцов поник головой: – Конечно, я понимаю… Еще раз прошу прощения – если только возможно… Он сконфуженно удалился. – Господин офицер! Задержитесь, – на лестничный пролет выбежала долговязая юница, – мама сейчас не в себе… А нам еще жить… В посмертной пенсии для семьи папане отказано как участнику беспорядков… Передайте эти деньги мне. – Непременно… Разумеется, – оживился Шевцов, поспешно извлекая портмоне. – И вот что: предоставьте мне возможность оказывать вам ежемесячное вспомоществование. Вплоть до совершеннолетия. Сколько вас у отца? – Четверо. Еще сестра – три года, Варюшка. Поскребыш. – То милое дитя, что было у вас на руках? Скажите, а вы случайно не состоите в родстве с… – К графьям Чернышевым не имеем никакого отношения. Все спрашивают. У нас и фамилия иначе пишется. * * * В просторной столовой Валерия Леонидовна на правах хозяйки потчевала любезного гостя. Мать ее давно умерла, а отец так и не сумел утешить себя новым союзом, встретив ревнивое сопротивление единственной, боготворимой, своенравной дочери. Впрочем, позднее, перепоручив дитя Мариинскому обществу воспитания благородных девиц, он дозволил себе негласные отношения с незамужней дамой лет тридцати, навещая ее скромную квартирку в доходном доме. Передавая Шевцову вазочку ароматного черешневого варенья, тонкокостная, рыжеволосая Лера в светло-лиловом поплиновом ниспадающем платье воодушевленно делилась только что прочитанными газетными новостями: – Наше порочное самодержавие покрыло себя очередным позором – вы слыхали, Валерий? – Что такое? Отчего столь нелицеприятная, можно даже сказать, жесткая характеристика? – Как? Разве не преступление – цинично устроить кровавое побоище, расстреляв безоружный народ, включая женщин и детей! – Ну… не такие они безоружные… И женщин с детьми зачинщики привели для своего прикрытия и для пущих жертв. А из отвлеченного понятия «народ» газетчики сотворили жертвенного агнца – и злоупотребляют им как только могут. – Откуда вам известны такие подробности? – Я имел несчастие находиться там, Лера. – Как! Вы участвовали в расстреле рабочей демонстрации? – Мы выполняли приказ, chreie. – Mais vous devriez comprendre: c'est terrible! И именно – на святого Филиппа Московского! – А что, если бы в другой день расстреляли, – было бы не так ужасно? – Поразительное бессердечие. – Дорогая, я стрелял в бунтовщиков. – Et si vous etiez a faire fusiller nos servants? Ou bien les voisins?[2] – Коль скоро присоединятся к террористам и возьмут в руки оружие – несомненно. Надо будет – не дрогну. – Господин Шевцов, да вы – чудовище! – с ужасом в голосе воскликнула чувствительная молодая особа. Шевцов прикусил губу, сдерживая себя. Он не терпел пафоса, тем более в отношении малознакомого собеседнице предмета. Наигранные эмоции Валерии прозвучали неискренно, впрочем, истеричные нотки в голосе девиц были вполне в духе времени. Глава 3 Начало разлада В начале февраля, на фоне беспрестанных революционных брожений, охвативших центральные регионы Российской Империи, грянуло новое потрясение: убийство членом боевого подразделения эсеров Великого князя Сергея Александровича, недавнего московского генерал-губернатора. Шевцова это событие особенно расстроило: он был искренним почитателем Великой княгини Елизаветы Феодоровны, покорившей его воображение грациозной деликатной красотою. Супруга дяди царствующего монарха представлялась Шевцову воплощением целомудрия, благородства, женственности. |