Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
Шевцов задумался. – Несли хоругви и иконы. Но и красные флаги тоже. Стреляли с крыш. В толпе рабочих были замечены люди, направлявшие перемещение колонн. – Так. – Призывы к свержению династии и самодержавия – правда, единичные. Долго ждали извещения из штаба о дальнейших действиях. Потом приказ палить боевыми. Иные попадали на землю до начала стрельбы – потом отползли и скрылись в близлежащих улицах. Эти почти не пострадали. Остальные – как стадо баранов на убой – суматоха, хаотичная беготня, крики, бестолковщина. – Теперь сопоставьте. Откуда взялись хоругви для запрещенного митрополитом выступления? Кто предоставил деньги на хорошо организованную подготовительную агитацию, включая противоправительственные земские петиции и откровенно революционные листовки и газеты, выпущенные немыслимым тиражом? И кто оплатил продуманные и спланированные стачки перед бунтовским походом, выдвинувшим, заметьте, не только экономические, но и политические безапелляционные и хамские требования? Кто составлял список этих четких требований в среде главным образом полуграмотных рабочих, вчерашних крестьян? Кто руководил организованными колоннами, ведомыми на смерть? И теперь основное: кому могло быть выгодно во время войны, в разгар боевых действий, обратить народный гнев на монарха и устои самодержавия – что, несомненно, предполагает измену? Шевцов неуверенно спросил: – Вы имеете в виду финансирование наших либералов и революционеров военным противником России и то, что волнения не случайны? – Браво, молодой человек. Вы догадливы. Генерал-майор понизил тон и оглянулся: крепко ли прикрыта массивная дверь. – А теперь самое интригующее. Прошу не распространяться – сведения не для огласки. Получены из верных источников. Предварительное ослабление цензуры обеспечено министром внутренних дел господином Святополк-Мирским. Гапоновское «Сообщество русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга», скоро перешедшее от экономических к политическим требованиям, допущено при прямом попустительстве и даже потворстве Департамента полиции. После расстрела демонстрации смутьян-фанатик и организатор сообщества поп Гапон оставлен на свободе распоряжением градоначальника господина Фуллона. Непосредственный приказ о расстреле рабочих отдан начальником штаба войск гвардии генералом Мешетичем – Государь не был предварительно извещен. На сей счет инициировано расследование, но все уже свершилось. Вам о чем-нибудь говорит странное стечение всех этих фактов одновременно и в одном месте? У Шевцова потемнело в глазах. – Вы намекаете на возможную измену высокопоставленных лиц? Или на их некомпетентность? – Упаси меня Господь кого-нибудь обвинять. Я просто перечислил очевидное. Но не исключено, что нам предстоит подставить Родине плечо, каждому на своем месте. А вы говорите – уйти со службы. * * * Дружной ехал с Валерием Шевцовым к его престарелому отцу. Из экономии молодые люди купили билеты 3 класса. – Шевцов, ты объяснился с невестой? – Валерия Леонидовна подулись и смилостивились. – Так чем чело омрачено, о гений юный Петербурга! – Да пошел бы ты… – Вот те на! Или не рад помолвке? – Оставь. Пустое. Лучше ответь: как ты можешь спокойно спать, есть, балагурить? – Поясни. – Тебе не снятся лужи крови? – Зачем же. Их замыли. |